Незаметно проскочила мимо нас историческая веха – 440-летие победы Ермака над войсками Кучума в битве на Чувашском мысу, открывшей России путь в Сибирь. Сражение, воссозданное Суриковым на известной картине, произошло 26 октября 1582 года.
Согласно новейшему западному лозунгу о «деколонизации России», все наши земли и особенно Сибирь – колонии, захваченные кровожадно-ненасытными русскими царями. Это обычный перенос с больной головы на не больную, то есть собственно европейский опыт, когда белый человек с изощренным оружием приходил на какую-нибудь «цивилизационную пустошь» (а это все, что не относится к романо-германскому миру), устанавливал свою власть, аборигенов превращал в рабов, богател – тем и был счастлив.
Первый русский поход в Сибирь не имел никакого колониального подтекста, тем более не был походом в «пустошь». В переводе на нынешнюю терминологию, это была военная экспедиция с целью разрешить межгосударственные противоречия между Сибирским ханством и Россией; в политических координатах того времени – призыв к порядку зарвавшегося вассала.
Потомки господина и слуги
В 1555 году, когда уже была покорена Казань, русские войска нанесли поражение астраханскому войску на Черном острове (нынешняя территория Волгограда), и правитель Большой Ногайской орды изъявил покорность Москве, сибирский хан Едигер решил поступить так же. Его бедой был Кучум, вторгшийся в пределы ханства с прямым намерением согнать Едигера с престола и править самому.
Причины, побудившие к войне, считались по меркам того времени вполне ясными, почти уважительными. Кучум – чистокровный чингизид, принадлежавший к правившей в Бухаре династии Шибанидов. Понимая, что власти в родном городе ему не видать, он предъявил претензии на сибирский осколок великой Орды.
Едигер – один из потомков Тайбуги, которому Чингисхан пожаловал земли на Тоболе и Туре за верность и службу. Потомок господина имеет заведомое преимущество перед потомком слуги – вот, собственно, и весь сasus belli.
Бухарский правитель был с таким раскладом абсолютно согласен и помогал родственнику войсками.
Искать помощи Едигеру было неоткуда – все, кто способен помочь, были недоступны (Крым) либо побеждены Россией. В январе 1555-го он отправляет в Москву посольство с просьбой взять Сибирь под цареву руку, обещает платить дань – ежегодно 30 700 соболей, по одному с каждого взрослого мужчины в своем государстве. Иван Грозный принял подданство сибирского хана, командировал в его земли своего чиновника. Правда, первая дань оказалась разительно меньше обещанной; Едигер оправдывался тем, что выполнить обязательство мешает война с Кучумом. Но за царскую руку держался цепко – через два года отправил еще одно посольство в Москву с повторной присягой на верность и недоимками, впрочем, также не покрывавшими обещанного.
Надо признать, Иван IV не выполнил обязательства по защите хана – царь воевал на нашем крайнем западе, а крайний восточный вассал находился слишком далеко.
В 1563 году Кучум ворвался в сибирскую столицу Кашлык, убил Едигера и брата его Бекбулата. Однако – важная деталь – вместе с царством узурпатор взял и русское подданство. Восемь лет Кучум платил дань Москве, хоть и весьма неаккуратно. После 1571-го прекратил платить вовсе и, более того, начал совершать набеги на Пермь. Собственно, отряд Ермака был нанят Строгановыми для того, чтобы эти посягательства пресечь в корне.
26 октября 1582 года на Чувашском мысу, что в окрестностях нынешнего Тобольска, сошлись многотысячная Кучумова рать, которой командовал племянник хана Маметкул, и русский отряд численностью немногим более восьмисот человек… Казаки одержали уверенную победу – и не только потому, что обладали огнестрельным оружием и солидным боевым опытом. Противник, кратно превосходивший числом, был внутренне разрознен. Кучума подданные откровенно недолюбливали – за то, что узурпатор, за убийство Едигера и за жесткое до жестокости насаждение новой веры – ислама.
Кстати, московская религиозная политика на новых землях будет принципиально иной – присягая царю, подданные будут клясться тем, в кого и во что верят.
Справа от царя
Победа стала первым актом драматической истории русского продвижения в Сибирь. После нее будет еще много трагического и славного, и судьбы главных героев сложатся по-разному. Ермак погибнет намного раньше, чем тот, кого он победил. Кучум уйдет в бега и будет пытаться взять реванш вплоть до своей смерти в 1600 году. Согласно одному из источников, его убьют приютившие его калмыки за кражу лошадей из их табуна – по степным законам, подобное попрание гостеприимства является тягчайшим преступлением.
Знаменательна и участь командира побежденной армии. Маметкул попадет в плен, будет доставлен в Москву, поступит на русскую службу, получит надел под Ярославлем, станет участником войн с Крымом и Швецией. То есть станет одним из первых русских аристократов сибирского происхождения. По свидетельству современников, на приеме австрийского посла в 1597 году Маметкул будет сидеть по правую руку от царя Федора Иоанновича – вместе с казахским царевичем Ураз-Магометом и князем Федором Мстиславским… Сидеть в присутствии государя, да еще и справа – высшая государственная честь.
Можно ли представить себе Великого Инку справа от испанского короля, индейского вождя справа от английского трона? – вопросы, в принципе не предполагающие ответа.
Равно как и вопрос: это, собственно, кто призывает нас «деколонизировать»? Тот, кто извел подчистую коренное население Гаити, Кубы, Ямайки, Тасмании и еще во множестве «цивилизационных пустошей», двести лет торговал рабами через Атлантику – чернокожими африканцами и белыми ирландцами, – вымаривал намеренно созданным голодом индусов, устраивал человеческие зоопарки, последний из которых, в Брюсселе, закрылся в 1958 году, когда уже был открыт космос – нами открыт…
Судьба
В начальной сибирской истории есть один символический момент, который открывается спустя столетия. Победа Ермака совпадает с поражением России в тягостной Ливонской войне – первой масштабной попытке закрепиться на Балтике, прорваться к Западу. Прорвемся только через полтора столетия, при Петре, когда на востоке дойдем уже до Чукотки и Камчатки. Высший знак в том, что в нашей судьбе важнее Европы – Сибирь, на которую еще во времена Грозного разевали рты англичане и голландцы, самые ретивые, корыстные, жестокие и развитые народы, находившиеся на своем историческом взлете. России нельзя представать перед романо-германским миром без Сибири – ни тогда, ни сейчас, и вообще никогда. Потому что тот мир всегда хотел от нас лишь одного – слабости. Сибирь и слабость – несовместны.
Хотя бы поэтому надо помнить такого рода даты, как 26 октября 1582 года.
