Дмитрий Корольков более 20 лет работал следователем. Начинал в прокуратуре Кировского района Красноярска, затем перешел в Следственный комитет при прокуратуре РФ, служил следователем и заместителем руководителя по особо важным делам в Красноярском следственном отделе на транспорте, а пять лет назад стал следователем по особо важным делам в 5-м следственном управлении ГСУ СК России, который базируется в Новосибирске. На его счету более 200 расследованных дел. Дмитрий Валерьевич раскрыл НКК секреты профессии.
– Дмитрий, как вы стали следователем? С детства мечтали об этой профессии?
– С детства смотрел советские фильмы об этой работе, но цели такой изначально не было. В 2001 году после окончания КГТУ пришел работать на Красноярский комбайновый завод инженером и поступил на юрфак в Красноярский аграрный университет. Когда завод начали ликвидировать, устроился специалистом в отдел криминалистики краевой прокуратуры. По роду деятельности постоянно общался с прокурорами и следователями – выезжал на место происшествия, в ходе расследования оказывал техническую и методическую помощь. Вникал в профессию, и она стала мне интересной. Окончил юрфак и стал следователем прокуратуры Кировского района Красноярска. Работа сложная, но она позволяет вникать во все сферы деятельности граждан, общества, государства. Одинаковых дел не бывает, и ты постоянно растешь, развиваешься. Тогда следствие находилось в составе прокуратуры, мы расследовали наиболее общественно значимые дела, резонансные преступления. Затем в 2007 году был создан Следственный комитет при прокуратуре Российской Федерации, а в 2011 году он выделился в отдельный правоохранительный орган.
– Помните свои первые дела?
– Конечно. Первым было уголовное дело о публичном оскорблении сотрудника тогда еще милиции. Женщина рабочей специальности в состоянии алкогольного опьянения оскорбила сотрудника органов власти нецензурной бранью. Его вызвали, чтобы утихомирить буянившую. Затем пошли уголовные дела об убийствах. Одно из них запомнил на всю жизнь. Бабушку, ветерана Великой Отечественной войны, убил собственный внук-наркоман. Вместе с приятелем в масках ворвались в квартиру старушки – искали пенсию и награды. Задушили бабушку, а затем долго скрывались – около полугода жили в подвалах, в общежитии. Но их нашли и привлекли к уголовной ответственности.
– Мне кажется, работа морально сложная. Приходилось ли слышать благодарность от потерпевших?
– Это редко бывает, но мне повезло. В первый же год службы человек от души сказал спасибо за то, что совершивший преступление был установлен в первые сутки. На бытовой почве при распитии алкоголя произошло убийство мужчины. Раскрыл дело практически сразу, и сестра убитого меня поблагодарила. То спасибо, возможно, и позволило мне более 20 лет нести службу в следственных органах.
Бывают преступления, расследуя которые трудно сохранять психологическое равновесие. Если, например, преступление совершено против детей или с особой жестокостью – с истязанием. Но здесь нельзя злиться. Сочувствовать потерпевшему – можно, но в отношении подследственного нужно оставаться беспристрастным. Нельзя допускать неприязни. Твоя задача – установить истину, и никак иначе. А чувства, эмоции в этом не помощники.
– А были случаи, когда преступивший закон вызывал сочувствие?
– В моем производстве находилось уголовное дело в отношении призывника об уклонении от воинской службы. Он несколько раз не явился по повестке в военкомат. Я ездил по его адресу и однажды застал дома. Мы приехали в прокуратуру. Он сидел плакал, раскаивался в своем поступке. Нормальный, здоровый, молодой парень. И не то чтобы против службы, а просто по разгильдяйству не являлся на призывной пункт. Я пошел ему навстречу – позвонил военкому: подследственный готов служить, согласовал с прокурором прекращение уголовного дела. Вручили ему повестку, на днях он должен был прибыть на сборный пункт. И не явился. Сбежал. Около года находился в федеральном розыске – ехал автостопом по России, жил на подножном корму. За это время стал наркоманом, заработал ВИЧ, гепатит и туберкулез. Когда его обнаружили и доставили ко мне в кабинет, он снова плакал и говорил: «Зачем я это сделал? Вы были правы, надо было отслужить этот год». Парень был приговорен к уголовной ответственности. Он просто загубил свою жизнь. Мне его было жалко.
– Какова роль общественного доверия в вашей профессии? Важно, чтобы люди верили следователю?
– Доверие общества, конечно, важно. Без него сама цель и смысл существования правоохранительного органа сводится к нулю. А доверие складывается по кирпичику каждым специалистом. Ведь основные задачи Следственного комитета – защита прав и свобод человека, общества, государства от преступных посягательств. Руководство деятельностью нашей организации осуществляет президент России. И мы отслеживаем те тенденции, на которых он акцентирует внимание. Например, когда я перешел в 5-е следственное управление ГСУ СК России, одним из первых стало уголовное дело о катастрофе при производстве горных и строительных работ на золотодобывающем предприятии в Курагинском районе. Там погибли люди, объявлялся режим ЧС регионального характера, был причинен вред экологии региона. Я направил это дело в суд.
Дело было сложным. Что произошло, стало понятно только спустя несколько месяцев после начала расследования. По указанию руководителя предприятия возвели каскад дамб, которых на этом участке не должно было быть. Это стало нарушением технологии добычи золота. Но жадность возобладала: чем больше воды участвует в техпроцессе, тем больше процент добычи золота из породы и тем меньше потери. Возвели 10 дамб, которые стояли одна над другой, ступеньками. Одно гидротехническое сооружение в длину 200 метров и в высоту как девятиэтажный дом.
Предприятие в течение всей деятельности потихоньку незаконно сбрасывало грязные воды в реку. А когда стало известно о приезде природоохранной прокуратуры с проверкой, чтобы не быть оштрафованным, руководитель отдал указание накапливать грязную воду за дамбами. В результате рухнула шестая из десяти. Волна шла шесть метров высотой, она несла с собой бревна, грязь, камни. И этот поток ударил по домам, баракам, технике. Погибли 20 человек.
Когда мы начали расследование, ни рабочего поселка, ни дамбы уже не было. Существовала опасность обрушения вышестоящих гидротехнических сооружений, которые уцелели. И нам нужно было разобраться в специфике, технологии производства золотодобывающих работ.
Еще одно дело инициировал сам президент России. Оно касалось «Усольхимпрома» в Иркутской области. Предприятие, которое стоит на берегу Ангары, на протяжении десятилетий спускало в почву отравляющие вещества. По сути, там произошла экологическая катастрофа. В ходе расследования в том числе была установлена халатность сотрудника Иркутского Ростехнадзора, который согласовал консервацию цеха по производству жидкого хлора без его утилизации и очистки этой территории. Десятки тонн хлора хранились на неохраняемой территории предприятия в 800-литровых емкостях. Как подсчитало МЧС, если бы на заброшенном предприятии произошел теракт или просто обрушилась крыша и задела емкости, пострадали бы несколько тысяч человек в Усолье-Сибирском.
– Новые технологии помогают в работе следователя? Например, искусственный интеллект.
– Мы используем квадрокоптеры для осмотра мест происшествия, различную видеоаппаратуру, появляются новые виды экспертных исследований. Например, геномная экспертиза. Благодаря этому удается раскрывать дела 10–20-летней давности. Но искусственный интеллект в расследовании уголовных дел не помощник. Только следователь может разобраться в ситуации и взглянуть на дело глазами человека.
