Несмотря на то что в Великую Отечественную войну много мужчин ушло на фронт, население в Красноярском крае выросло. В 1941 году в краевом центре проживало 190 тысяч человек, а в 1945-м – уже 240 тысяч. Один из основных факторов роста – не рождаемость или прибывшие работники эвакуированных предприятий, а спецпереселенцы. В край, как и в другие сибирские территории, ссылали неблагонадежных – тех, кто, по мнению советских властей, мог сотрудничать с Германией.
В рядах «шпионов» оказывались целые этнические группы – поволжские немцы, калмыки, финны и даже греки. Конечно, среди депортированных встречались ярые ненавистники советской власти, но в большинстве это были обычные, ни в чем не повинные семьи. Практически сразу после прибытия в край они отправлялись на тяжелые работы.
Первое испытание
Данные о реальных цифрах ссыльных в годы войны разнятся – историки, опираясь на различные источники той поры, оценивают их количество от 100 до 200 тысяч человек. Очевидно, что в военное время было не до статистики, тем более когда речь заходила об «антисоветчиках». Известно, что благодаря спецконтингенту в крае было организовано несколько десятков новых деревень, некоторые из них существуют до сих пор.
Депортация поляков
Людям, которых отправляли с насиженных мест, приходилось несладко. Как и всякий эшелон, с запада на восток теплушки со ссыльными шли очень долго – порою по нескольку недель, – так как приходилось пропускать составы с ранеными, солдатами и техникой.
За это время в вагоне, где ютились взрослые, дети и старики, обычно умирали несколько человек – от недоедания, истощения и болезней. Переселенка Аустра-Эльвира Карловна Рупнере (Булахтина) вспоминает, что состав с латышами, литовцами и эстонцами прибыл в Бирилюсский район в начале июля 1941 года.
В дороге кончились продукты, и их подкармливали конвоиры или местные жители на полустанках. Все малолетние дети за время путешествия умерли, в том числе и ее двухлетний сын.
На новом месте приходилось привыкать ко всему: к холоду, гнусу, ведению хозяйства. Семьям переселенцев по документам разрешалось брать тонну скарба с собой. Однако на деле это требование оказывалось трудновыполнимым. Брали только самое необходимое. Люди ехали в неизвестность. Некоторые очевидцы рассказывали, что переселенцы целыми семьями приезжали без теплых вещей, которые оказывались так нужны зимой.
Первые холода стали самым трудным испытанием для прибывших из европейской части страны. Переселенка Антонина Майхер вспоминала, что ее мать обменивала вещи на хлеб и картофель, а на лесозаготовки ходила, обмотав ноги тряпками, – из-за отсутствия валенок.
Конечно, местные власти должны были помогать переселенцам и помогали чем могли. Однако у районных администраций ресурсы были ограничены – все самое лучшее уходило на фронт, в армию.
Рецепт выживания
Енисейлаг
Официальной статистики смертности среди переселенцев также нет, однако сохранились единичные факты, свидетельствующие о возможных масштабах. Так, в Туруханском станке Баиха зимой 1943 года из 140 поселенцев 51 умер, на станке Мельничном из 20 семей погибли почти все, в Усть-Хантайке – каждый второй.
В первом полугодии 1944 года в регионе умерли 826 калмыков.
Основная причина смертности – холод и голод. До сих пор сохранился рецепт пышек, который по неволе изобрели самые бедные хозяйки. Тесто замешивали на лебеде, опилках, с небольшим добавлением дробленки из зерна. Чтобы лепешка не пригорала к сковороде, ее смазывали техническим солидолом. Такой «хлеб» мог подаваться с кашей из овса или жмыха.
Старожилы Туруханского района до сих пор вспоминают, как во время войны караван из 32 барж с провиантом для северян не успел дойти до места назначения до конца навигации и вмерз в лед в устье Сухой Тунгуски. Речникам потребовались дополнительные рабочие руки для переборки овощей, забоя скота и других работ. Естественно, работники набирались из местных, в том числе и ссыльных переселенцев. Им полагалась пайка, которую выдавали в столовой на барже. Весной 1943 года баржи раздавило ледоходом, и весь груз – муку, масло и другие продукты – пришлось спасать из воды. Некоторую часть местные припрятали. Работники НКВД проводили обыски и пытались найти пропавшие продукты. Именно этот запас помог тогда выжить многим семьям.
Жизнь с нуля
Переселенцы
Переселенцам было сложно адаптироваться к суровому климату, необустроенности на новом месте. Также им приходилось осваивать незнакомые виды деятельности. Некоторые так и не смогли овладеть новыми специальностями.
Использовать спецпереселенцев по профилю от местных властей требовала Москва. Однако на деле это не всегда было возможно. К примеру, греки, традиционно занимавшиеся на родине торговлей и мореплаванием, оказались не у дел в Сибири. Валить лес, охотиться и пахать землю у них получалось не самым лучшим образом.
В отношении представителей некоторых народов существовали даже официальные предписания, где их лучше использовать. Так, согласно документам НКВД, немцы были более пригодны для сельхозработ, а калмыки – на заготовке древесины.
Впрочем, последние, как оказалось, были не самыми лучшими дровосеками. Бригады коренных степняков практически всегда выполняли план всего лишь на 10–20 %. Если создавалась смешанная бригада, то показатели повышались до 80–85 %, но все равно не дотягивали до нормы. Также калмыки показали себя не с лучшей стороны на золотодобывающих приисках.
Зато в охоте и скотоводстве они оказались первыми – позднее местные власти осознали это и отправили более трех тысяч семей в Красноярский и Таймырский рыбтресты. Впоследствии поселенцы даже изобрели особый вид засолки рыбы тугуна.
Немцы же работали практически везде. Около четырех тысяч мужчин были призваны в трудармию – условия содержания тут были почти лагерными, а питание крайне скудным. Работать приходилось на предприятиях края, на лесосеках по 16 часов в день.
Практически одновременно с образованием трудармии началась мобилизация в рыбацкие артели. Детей и женщин (мужчин было мало, так как ранее их отправили на другие работы) везли на баржах в северные районы края в страшной тесноте и высаживали практически на пустынные берега – в палатках на пятидесятиградусном морозе приходилось буквально выживать, а ведь еще нужно было выполнять план по вылову рыбы.
В первые годы войны этот план выполнялся едва наполовину. За 200 граммов хлеба в день работали целыми сутками – ловили рыбу, бурлачили на Енисее.
По официальной статистике, в некоторых поселках Дудинского района на одного спецпереселенца, отправленного на рыбные промыслы, в среднем приходилось не более одного квадратного метра жилья.
Но даже в таких условиях немецкие семьи умудрялись заниматься своим любимым делом – сельским хозяйством. Например, в Туруханском районе поселенец Шульц буквально на голом месте организовал пригородный совхоз. За несколько месяцев его хозяйство начало обеспечивать районный центр мясом, картофелем, капустой, молоком, творогом и зеленью.
Как разведчик навел порядок в классе
К переселенцам местные относились по-разному. Кто-то жалел, помогал одеждой, продуктами. Другие проявляли враждебность.
К примеру, в годы войны учительница немецкого языка в школе в Иланском была немкой – она плохо говорила по-русски. Ученики объявили ей бойкот, отказывались учиться и считали фашисткой.
Когда с фронта приходила очередная похоронка, ребята заставляли педагога читать ее вслух при всем классе. Она читала, приносила соболезнования, а затем плакала в учительской.
Ситуацию спас раненый разведчик, лежавший в местном госпитале. Он пришел в класс и поговорил с детьми. Солдат задал всего несколько вопросов: можно ли обойтись без разведки на фронте и может ли разведчик обойтись без знания языка? Конечно, дети после этого не стали любить «фашистку», но бойкот сняли и начали учиться.
Основания для депортации
Польские женщины-спецпоселенки на работе в лесу
На поселение в Сибирь отправляли жителей Крыма, Прибалтики, Кавказа, Калмыкии. Перегибов было много. Так, все немцы Поволжья в одночасье были объявлены диверсантами и шпионами.
По достоверным данным, полученным военными властями, среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы в районах, населенных немцами Поволжья…, – говорится в указе Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 года.
До сих пор ни одного исторически достоверного факта или документа, подтверждающего наличие заговора между поволжскими немцами и Третьим рейхом, не найдено.
На самом деле депортации из приграничных районов целых этнических групп начались незадолго до войны. Логика была простой – из Ленинградской области высылали финнов, так как эта территория граничила с Финляндией, греки были высланы из Ростовской области и Краснодарского края из-за близости с их исторической родиной.
Для калмыков, народов Северного Кавказа и крымских татар также находились свои основания для выселения.
Связанные одной цепью
Заключенные – это тот ресурс, который во время войны использовался властями наиболее беспощадно. В первые годы войны в крае насчитывалось около 140 тысяч арестантов, а к 1943 году их количество уменьшилось на 10–20 тысяч. Заключенные работали практически на всех стройках того времени – строили гидролизный завод, норильский комбинат.
Заключенных из западных оккупированных территорий этапировали в Красноярский край и другие регионы Сибири. Они стали тем ударным трудовым отрядом, рабочей силой, которой так недоставало в тылу.
Первые партии з/к строили бытовые и хозяйственные постройки будущих лагерей в труднодоступных, а иногда и просто непроходимых местах. Никакой медицинской помощи, отсутствие элементарных бытовых условий приводили к тому, что многие погибали.
Норильлаг
В лагерях на одного заключенного приходилось по одному квадратному метру площади, спали по очереди. Постельные принадлежности отсутствовали, а потому лежали прямо в одежде. Никакого мяса в рационе не было. Такие условия приводили к тяжелым последствиям для здоровья. К примеру, в лагерном пункте ОЛП 1-го строительного района 275 человек были инвалидами и больными.
Самое распространенное заболевание пеллагра – один из авитаминозов, который является следствием длительного неполноценного питания, при котором кожа больных воспалялась и покрывалась чешуйками.
В военное время приоритет был отдан отраслям, продукция которых имела стратегическое значение. Среди них капитальное строительство (Канский и Красноярский гидролизные заводы), лесозаготовка (Красноярский ИТЛ), горнодобывающая (Норильский ИТЛ), металлургическая и другие. Известно, что спецконтингент привлекали и для строительства аэродромов (трасса Аляска – Сибирь), где проходила дозаправка самолетов, поставляемых США по ленд-лизу.
Норма пайка зависела от качества и количества работы. Те, кто не справился с нормативами, получали пониженное питание. В 1943 году всем категориям заключенных норма выдачи хлеба была уменьшена до 200 граммов в день. Правда, в рационе появилось мясо – конина. Для «навара» кости животных использовались по нескольку раз при готовке блюд.
Несмотря на все трудности, силами в том числе заключенных в 1943 году были сданы в работу первые очереди Канского и Красноярского гидролизных заводов. Впоследствии в крае появилось еще множество предприятий, на которых трудились узники лагерей.
В 1945 году в край начали поступать пленные японские военные. Их также использовали на строительстве зданий, на угольных шахтах, добыче золота.
Тяжело приходилось заключенным в Норильске – ему отводилась особая роль. Страна остро нуждалась в никеле, угле, кобальте. В сентябре 1941-го была поставлена задача – начать выплавку чистого электродного никеля к 1 мая. На тот момент не было даже проекта здания. Его выполнили за неделю. Но как построить завод, когда на улице минус 40 градусов, да еще успеть до весны запустить предприятие?
Разработать новую технологию помог заключенный – электромонтер Василий Ромашкин: чтобы кладка не рассыпалась, строители стали прогревать ее электродами.
В годы войны в Норильске начали производить даже взрывчатку – оксиликвит: смесь таймырского мха, угольной пыли и металлического порошка, залитую жидким кислородом. Разрабатывал технологию заключенный, а в прошлом артиллерийский инженер-химик Юрий Зинюк.
Огромную роль в работе комбината сыграл и Авраамий Завенягин. В начале Великой Отечественной войны в его подчинение было передано Главное управление лагерей горно-металлургических предприятий. Один из заключенных приводит его слова (сайт «Мемориал»):
Я не знаю, кто и насколько из вас виноват. Допускаю, что тут много ни в чем не повинных. Но все вы советские люди и, надеюсь, правильно меня поймете. В Арктике дрейфует ледокол «Красин», ему нужно как можно больше угля. Поработайте не за страх, а за совесть. У меня все.
Когда читаешь архивные документы, поражает искреннее желание многих заключенных помочь своей стране. Люди, ущемленные во многом, отбывавшие наказание как за уголовные преступления, так и по политическим мотивам, вносили свой посильный вклад в дело Победы. Заключенные даже перечисляли из своего крошечного заработка деньги в фонд обороны, хотя могли потратить их на покупку продуктов в лагерном магазине.
…Часть заключенных так и не дожила до такого долгожданного для всей страны объявления о капитуляции Германии. Не будем же забывать о тех, кто помогал в один из самых страшных периодов в жизни страны как мог. Большинство из них не дождалось наград при жизни. Но пусть о них сохранится хотя бы память.
При подготовке статьи использовались материалы книги «Трудовой фронт Красноярья. 1941–1945», порталов «Энциклопедия Красноярского края», красноярские-архивы.рф
