Главный режиссер Большого театра кукол из Санкт-Петербурга Руслан Кудашов ставит на красноярской сцене спектакль «Егоркина былина» по одноименному произведению легенды русского рока Александра Башлачева. Аван-премьера намечена на 20–21 июля.
Мы уже рассказывали о том, что Красноярский театр кукол расширяет свой «взрослый» репертуар. «Егоркина былина» – еще один шаг в этом направлении. Зрителей ожидает путешествие в загробный мир, где душа испытывается искушениями перед тем, как предстать пред Высшим Судом, а сам герой олицетворяет собой душу народа.
– Руслан Равилевич, можно ли говорить о том, что уже сложилась традиция сотрудничества между Большим театром кукол в Санкт-Петербурге и Красноярским театром кукол?
– Да. «Егоркина былина» – второй спектакль, который я здесь ставлю. Первым был «Хармс». Кроме того, в марте этого года мы приезжали сюда со студентами, проводили режиссерскую лабораторию, которая проходила в сотрудничестве с известным театральным деятелем Олегом Лоевским. По результатам этой лаборатории мои студенты будущей зимой поставят два спектакля в Красноярском театре кукол.
– Как появился замысел сделать постановку по мотивам былины Башлачева?
– Мне давно хотелось поставить эту вещь. В моем театре уже есть спектакль, посвященный творчеству Александра Башлачева, — «Башлачев. Человек поющий». Но в нем нет этой былины, поскольку она достаточно продолжительная. Однако желание, чтобы она где-то прозвучала, повторю, было у меня давно. Я выбирал произведение, олицетворяющее пространство наше дикое, российское, народ наш такой странный, непонятный – и выбор пал на эту былину.
– Насколько поэзия Башлачева может быть интересна сегодня? Складывается впечатление, что она вся из того, советского времени…
– Не думаю, что она из того времени, она вся из пространства вечных размышлений о том, что такое русский человек, и вообще человек. Наоборот, его поэзия – чрезвычайно актуальная вещь, поскольку в ней есть то, о чем сейчас мало кто говорит, и мало кто усердствует в поисках ответа на вопрос, что есть мы как народ. Сейчас эти понятия размываются усилиями масс-медиа, эдакого поверхностного патриотизма. Получается, что мы оказываемся в ситуации постоянной неправды. Для меня в этом смысле сейчас напряженная ситуация, потому что народность наша как-то стирается. А «Егоркина былина» говорит о том, что есть некое искушение внутри человека – именно то, что сейчас происходит с нами, да и не только с нами. Мы искушаемы житейскими благами, успехом и прочими мелкими вещами, в погоне за которыми теряем свою суть. А герой былины как раз отрекается от этого поверхностного блага, того, что могло бы прикрыть, припудрить нищету и боль. В этом, на мой взгляд, актуальность всего творчества Башлачева – он зрит в корень проблемы, которую мы даже не хотим проговорить сейчас.
– Если говорят о неправде, следовательно, есть представление о правде, хотя бы самое общее. В чем оно?
– Прежде всего, в милосердии и уважении к личности. Этой мыслью былина и заканчивается… Если этого не будет, не появится уважения к субъективному существованию человека, ничего хорошего не получится – любое государство развалится без этого уважения. Никакие идеи, патриотические, либеральные и прочие, его не спасут. По-моему, очень важно культивировать в себе эту мысль. Но мы не хотим… не то, что не хотим даже, а просто не понимаем этого. Почему – не знаю.
– Многим красноярцам очень понравилась ваша постановка по произведениям Хармса. И теперь вот Башлачев… Вам принципиально интересны вещи, не являющиеся традиционной драматургией?
– Ведь я и занимаюсь не совсем традиционным театром, это скорее поэтический театр. Кто-то называет его театром визуальной поэзии. Потому и материал выбирается соответствующий. Творчество Хармса, например, в этом смысле было мне интересно. А теперь вот Башлачев.
– Технически насколько сложным будет спектакль?
– Пока могу сказать, что в такой технике мне еще не приходилось работать, и, думаю, это будет непросто. Художником постановки стала Марина Завьялова (главный художник Большого театра кукол, – НКК), с которой мы работали над «Хармсом». Это уже третий или четвертый ее спектакль в Красноярском театре кукол.
