В разгар пандемии, когда в палатах не хватало мест для пациентов с пневмонией, Артем Архипов, заместитель главврача краевой больницы по хирургии, возглавил инфекционный госпиталь самого крупного медучреждения в регионе. Тот, куда везли самых тяжелых. А когда началась спецоперация, поехал помогать коллегам на Донбасс и уже побывал в трех командировках: больше всего там сейчас нужны именно хирурги и травматологи.
На лечение – в Сибирь
В самую первую командировку в Свердловск ЛНР бригада добровольцев из краевой клинической больницы отправилась в августе прошлого года.
На тот момент стояла задача не только оказать помощь на месте, но и отобрать самых тяжелых пациентов для лечения. Решено было принимать всех, с любыми паспортами: какая разница, если человек нуждается в помощи?
– Есть те, кого вообще невозможно вылечить в тех условиях, – поясняет Артем Архипов. – Необходимо специальное оборудование, микрохирургическая техника – если повреждены нервы или сосуды и их нужно сшивать при разрывах. Или проводить остеосинтез кости – соединять обломки, фиксировать их до полного сращения, когда применяются различные импланты – спицы, штифты, пластины. Это все относится к высокотехнологичным операциям.
Вертолетом из ЛНР, а потом на самолете в Красноярск полетели почти тридцать пациентов. В основном это были военные, причем один из них – с серьезнейшим повреждением черепа, он лежал и просто умирал дома.
Встречались и те, кто боялся ехать: Луганская Народная Республика тогда еще даже не входила с состав России, а им предлагают ехать в Сибирь, где все будет бесплатно – и лечение, и реабилитация? Разве такое бывает? Бывшим жителям Украины в это сложно поверить: их система оказания медпомощи совсем иная, за все нужно платить.
Самолет с пациентами из Донбасса в аэропорту встречали сразу несколько машин скорой помощи. В краевой больнице им оказали всю необходимую помощь, и речь не только об оперативных вмешательствах, со многими работали психологи.
Через несколько недель пациенты возвращались обратно. Самых тяжелых лечили несколько месяцев.
Но командировки в ЛНР не прекращались – в следующий раз Артем Архипов попал туда прошлой зимой, когда шли ожесточенные бои за Бахмут и ранеными были заняты все ближайшие больницы.
Военно-полевая хирургия
С собой в командировки брали все необходимое – от шовного материала до аппаратов внешней фиксации, которые используются для коррекции после ортопедических и нейрохирургических вмешательств.
– Пулевых ранений мало, – отмечает Архипов. – Подавляющее большинство – это минно-взрывные травмы. У них есть свои особенности. Вместе с осколками металла в рану «затягивает» и синтепон от куртки, и куски подошвы от сапог, и крупные щепки, если под обстрел попали в деревянном здании. У одного пациента рука была нашпигована всем: там и стекло, и металл, и одежда, и дерево. Оставлять это нельзя ни в коем случае – пока не уберешь инородное тело, воспаление не прекратится. Конечно, мы здесь накопили опыт по борьбе с осложнениями в травматологии, но когда речь идет о таких ранах, все протекает иначе. Ни у кого из нас ранее не было подобного опыта: по сути, такое мы видели только в учебниках по военно-полевой хирургии. Проблема еще и в том, что на снимках фиксируется далеко не все, что попало внутрь. У нас была С-дуга, мобильная рентген-установка, но, например, шнурки внутри раны не увидишь.
На операционный стол к нашим врачам попадали и вагнеровцы: по оценке врачей, это отличные ребята, с которыми было приятно работать. Медперсонал буквально не отходил от них – после вмешательств постоянные осмотры, перевязки. В следующую командировку, когда пациентами стали уже другие бойцы подразделения ЧВК, оказалось, что они уже наслышаны о врачах из Красноярска. «Если ранят – поезжайте к ним», – советовали те, кому уже была оказана медицинская помощь.
Луганск совсем близко от линии фронта, и порой поток раненых просто не прекращался. А когда ВСУ обстреляли больницу в соседнем городе, везли не только военных, но и коллег – врачей, медсестер.
– Мы тоже должны были придерживаться специального протокола безопасности, – вспоминает Артем Архипов. – Ходить нужно вместе, желательно по определенным маршрутам: в городе могут быть и диверсионные группы, этого точно никто не знает.
Работали без выходных
На отношение местного населения жаловаться не приходилось: значимость врача на территории, которую обстреливают почти 10 лет из разных типов орудий, переоценить сложно. Российские врачи, которые работали на территории ДНР и ЛНР, не раз отмечали: много случаев запущенных заболеваний.
«Вы из Красноярска? Можно, я снимки мужа принесу?» – с такими вопросами к нашим хирургам подходили даже на рынках.
Местные специалисты заняты круглосуточно – при необходимости они выезжают и «за ленточку». Кто-то ушел добровольцем и погиб: врачей всегда не хватает, а там особенно.
– У нас тоже выходных не было, – вспоминает Артем Архипов, – составишь вечером план операций на завтра, а потом подходят и говорят: этого пациента нужно срочно, а потом еще одного, и еще… Да почти всех нужно было оперировать еще вчера. Нам очень помогали медсестры, которые быстро обрабатывали операционную между вмешательствами – вот на этом можно было хотя бы немного сэкономить времени. Но по субботам мы принимали «мирных», чтобы просто терапию хотя бы назначить: приходили с артрозами, грыжами позвоночника.
Наверное, почти каждый, кто попадает на Донбасс, находит ответ для себя лично: насколько была необходима специальная военная операция?
Заместитель главного врача по хирургии для себя его тоже нашел.
– Когда мы впервые решили посмотреть город, заметили, что на улице одни женщины, – вспоминает он. – И все они – очень уставшие, они тащат на себе все уже много лет. Их мужчины либо давно убиты, либо воюют, либо лежат дома раненые и требуют постоянного ухода. Такого точно не должно быть, поэтому все, что происходит, – это на сто процентов правильно.
