Постепенно привыкаем жить если не в реальности новой «холодной войны», то в состоянии существенного политического похолодания. И все-таки даже на этом фоне иногда раздаются такие громовые раскаты, что невольно вздрагиваешь. Одним из них стало заявление Сергея Лаврова о готовности России к полному разрыву отношений с ЕС.
Особо впечатлительные граждане услышали в этих словах даже не гром российского гнева, а металлический лязг нового «железного занавеса».
Привести к абсурду
Однако многое из того, что говорится, вовсе не следует воспринимать буквально. Иногда для того, чтобы доказать что-либо, используется прием приведения к абсурду. Именно в этом ключе и следует воспринимать пресловутое высказывание Лаврова.
И в самом деле: каким образом возможен «полный разрыв» на практике?
В 2020 году Россия была пятой в списке крупнейших потребителей европейской продукции после США, Великобритании, Китая и Швейцарии. На том же пятом месте мы и в списке основных экспортеров, поставляющих товары в ЕС.
И как себе можно представить, что колоссальные потоки грузов стоимостью в миллиарды евро, движущиеся из ЕС в Россию и обратно, вдруг иссякнут?
Россия глубоко интегрирована в мировую экономику, и чем ближе соседи, тем теснее связи. А европейцы – наши ближайшие соседи.
Возможно, когда-то в прошлом изоляция от соседей и была возможной, но в современную эпоху лихорадочного движения людей, идей, товаров и капиталов эта затея не представляется реальной.
Даже страны-изгои, такие как Северная Корея и Иран, осуществляют товарно-денежное взаимодействие с окружающим миром. Другое дело, что такое взаимодействие обходится гораздо дороже, чем свободная торговля. Чем больше рогаток и препон, тем выше транзакционные издержки.
В данном случае под рогатками и препонами надо понимать изыски Брюсселя в части новых антироссийских санкций.
Посему слова Лаврова следует воспринимать как предложение европейским партнерам мысленно довести ситуацию до абсурда или некоего предела, к которому может привести политика санкций. И подумать, хорошо ли это будет. Что же касательно до российской готовности к разрыву отношений с Западом, то это не угроза хлопнуть дверью, а скорее отсылка к историческим параллелям.
Ведь гораздо более серьезная изоляция, в которой находилось молодое советское государство в 20–30-х годах прошлого века, вовсе не помешала ему создать мощную индустрию. А зарубежные буржуины хоть и скрежетали зубами, но этот скрежет ничуть не мешал взаимовыгодной торговле с Советской Россией.
Ибо бог капитализма – чистоган, и, несмотря на шестой технологический уклад, это осталось столь же справедливым, как и во времена Маркса.
Не сырьевой, не энергетический
Иногда приходится слышать сожаления: вот, мол, прошляпила Россия «тучные годы», когда разливанной рекой лились за границу нефть, а обратно доллары. Если бы тогда вложить их в экономическое перевооружение страны…
В реальности все это полная маниловщина. Есть великий закон эволюции: развитие – вещь вынужденная. Зачем совершенствоваться, когда и так все хорошо? А вот когда возникают проблемы, тогда и начинается трансформация.
И вот прямая иллюстрация этому тезису. Именно сейчас, когда цены на энергоносители балансируют около плинтуса, Россия демонстрирует рекордный рост несырьевого экспорта. За «ковидный» 2020 год он рванул вверх практически на 4 процента по сравнению с 2019 годом и достиг 161 миллиарда долларов. Таковы данные Российского экспортного центра (РЭЦ).
Хочется сказать: можем же, когда припрет. Хотя о перестройке экономики говорить еще рано.
Например, значительную долю экспорта составляет продовольствие. А для страны, бывшей великой индустриальной державой, становиться великой аграрной – все-таки шаг назад. Хотя в те самые советские годы, которые многие вспоминают с нескрываемой ностальгией, мы, помнится, закупали зерно у идеологических противников. Сейчас продаем. И это плюс.
Впрочем, в структуре несырьевого экспорта продовольствие занимает лишь чуть более 17 процентов. 20,8 процента приходится на металлопродукцию, 17,7 – на продукцию машиностроения, 16 – на химические товары. Конечно, это не квантовые компьютеры, но и не сырая нефть. Отметим, что помимо продовольствия отличную динамику показал экспорт полиэтилена (прирост составил 449 миллионов долларов). А это все-таки продукт глубокой переработки.
Все флаги в гости к нам
На днях появилась информация, что компания «РусГидро» рассматривает возможность перевода головного офиса из Москвы в Красноярск. Как известно, идея о переводе структур крупнейших корпораций (а равно и ряда федеральных органов власти) из Москвы в региональные центры появилась почти 10 лет назад. Однако украинские события и война санкций серьезно притормозили реализацию этой идеи.
В 2019 году тема вновь оживилась. В частности, Минэкономразвития представило проект плана пространственного развития регионов, одним из пунктов которого было рассредоточение головных корпораций, министерств и ведомств по российским городам и весям. Начиная от Воронежа и заканчивая Владивостоком. Предполагалось, что в Красноярске обоснуются сразу несколько штаб-квартир крупного бизнеса.
Но тут началась пандемия. Сейчас ковид то ли пошел на спад, то ли мы к нему привыкли, но мало-помалу происходит возвращение к нормальной жизни. В том числе и к отложенным планам.
На самом деле смысл изгнания корпораций из Москвы вовсе не в том, чтобы потрафить местечковому патриотизму: «Гляди-ка, к нам сам «Газпром» понаехал!» Просто схема территориального развития, когда огромные территории управляются из одного-единственного центра, в эпоху, когда одна городская агломерация способна произвести больше, чем целое государство, – это совершенный анахронизм.
Ну не управляет город Вашингтон штатом Калифорния. И город Токио – префектурой Осака. А у нас до сих пор московский менеджмент, невзирая на время и пространство, рулит бизнесами, находящимися за тысячи километров.
Бог с ним, что это смотрится комично. Но ведь это еще и неэффективно. Не столько для бизнеса, сколько для регионов. Потому как воспроизводится схема «метрополия – колонии». Не в классическом, разумеется, стиле, характерном для XIX века, а в более современном – в виде экспорта капитала для эксплуатации туземных ресурсов.
Россия времен Романовых могла себе это позволить, сегодняшняя Россия – нет. Мы должны иметь и собственный федеральный округ Колумбия, и собственный штат Техас. Иначе экономическая слабость регионов будет немедленно транслироваться в слабость политическую.
Поэтому, дай бог, чтобы офисы корпораций вместе с федеральными структурами наконец-то начали поход в регионы.
