На днях зашел зачем-то на сайт Стихи.ру (кажется, надо было выдернуть цитату из одного современного поэта), и завис там, листая графоманские опусы — исключительно чтобы поржать. Есть еще сайт Проза.ру – там тоже народное творчество бьет фонтаном.
Не знаю, кто придумал эти ресурсы в русскоязычном интернете, но они были нужны позарез, и они появились. Люди хотят высказаться! А напечатать свою книгу – дорого. Здесь же — свободная площадка для всех, кто знает буквы, и с разной степенью одаренности пытается складывать из них слова и предложения. Пусть выпускают пар.
Как говорил мой покойный друг, талантливый поэт Николай Рябеченков,
пусть лучше пишут. Пришел человек домой с работы, взял перо, бумагу, что-то сочиняет, мучается над рифмой. А мог бы водку пить, жену бить. Или пойти в подворотню с кистенем, грабить, насиловать. Нет, он сидит и пишет, зла никому не делает.
Коля был добрый человек.
А я терпеть не могу графоманов. Считаю их опасными для общества.
Навскидку, 90 процентов материала, выложенного на упомянутых ресурсах, – графомания чистой воды. Так называемые стихи и так называемая проза. Все русскоязычные графоманы мира обитают здесь.
Есть среди них скромные, тихие, безобидные. А есть махровые, злостные и агрессивные, которые любую критику своего творчества воспринимают в штыки.
Какой же вред от графоманов? Ну, марают бумагу и марают. Не нравится – не читай.
Они напрочь отбивают вкус к настоящей литературе. Если молодого человека вовремя не направить в нужное русло, не дать ему правильные книги, не открыть для него имена великих мастеров слова, а подсунуть сразу творчество какой-нибудь звезды Стихов.ру, условной Ники Штольц, которая пишет свои бездарные вирши километрами, то он утвердится в мысли, что это и есть поэзия.
Читатель, воспитанный на графоманской макулатуре, вместо того, чтобы молчать и слушать, берется рассуждать о том, что Лев Толстой «писал занудно», а Бродский – тот вообще не поэт, его «раскрутили из политических соображений».
Справедливости ради замечу, что среди тех, кто не любит Бродского, есть и знатоки классической поэзии, но это другой случай.
Не всякого графомана сходу и распознаешь. Нет, если, например, такое, то тут сразу:
Красные гвоздики,
Любят дети вас.
Нюхают с душою,
Говорят слегка:
«Милый деда Ленин
Нюхать дал цветка!».
Это из классики, хрестоматийный пример.
Но бывает графоман образованный, встречаются даже с дипломом филфака или журфака. Такой – самый опасный. Он чего-то учил, теорию литературы знает, что такое синекдоха* и метонимия* — слышал.
Всегда говорю: если человек в совершенстве владеет образными средствами языка, посмотри внимательно, не графоман ли он?
Как правило, у графомана чудовищные нагромождения этих «средств». Он «работает со словом», будто камни ворочает, и эта работа заметна. Натужно подбирает метафоры и сравнения, пыхтит над тропами*.
Злостный графоман, который со школы помнит, что монета не может просто упасть на мостовую, она упадет, непременно «звеня и подпрыгивая», вряд ли напишет: «Падал снег. Было тихо. Птицы не летали.»
У него текст будет выглядеть примерно так:
Звенящая, пронзительная тишина разрывала воспаленный мозг и давила на барабанные перепонки. Снег, похожий на пух из невидимых небесных перин, падал, как падают в бездну воспоминания об ушедшей юности. Птицы, эти загадочные вестники печалей и разлук, сидели в гнездах и не били крыльями, словно боялись нарушить первозданную вселенскую тишину…
Думаете, шучу? Я знаю в Красноярске одного такого писателя, из молодых.
У него в тексте не встретишь предложения «Скамейка стояла в парке». Обязательно будет что-то вроде
Старая, рассохшаяся скамейка, ровесница первых пятилеток, стояла немым укором бытию в облетевшем парке среди голых, угрюмых, черных деревьев.
В журналах печатается, литературные премии получает!
Из всех этих якобы отшлифованных текстов торчит арматура литературных теорий. Авторы «перенимали мастерство» у великих.
И они тщательно нанизывают свои тексты на эту арматуру. Скрепляя их жидким цементом плохих метафор и сравнений. Стараясь и потея как ремесленники. Шоб как у Бабеля – он, говорят, пыхтел.
Читаешь графоманский текст, и эта работа назойливо лезет в глаза. Как плохо спрятанные швы на одесском костюме, шитом «под Бриони» на Малой Арнаутской. Вроде и держится все хорошо. И похоже на Бриони. Но это не он — швы видны.
Видите, я тоже графоман.
Но я помню, как Чехов однажды восхитился краткостью фразы, которую увидел в ученической тетрадке: «Море было большое». Помню «запах мокрых заборов» у Паустовского.
Образованный поэт-графоман – порождение нашей просвещенной эпохи. Он уже не рифмует ботинки с полуботинками, он не выбивается из ритма и размера, он знает, что такое аллитерация*, у него даже рифмы бывают свежими.
Но его стихи как гул моторов самолета Ан-24: мерные, ровные, монотонные. Под них хорошо засыпать. В них нет нерва, драйва, они не цепляют, не заставляют вздрагивать, сердце от них не заходится в восторге. В них нет таланта. А если его нет, можешь хоть как с рифмами кочевряжиться.
Отсутствие таланта – первейший признак графомана.
В общем, читайте хороших писателей и поэтов. Воспитывайте вкус.
Как их распознать? А разве вам в школе на уроках литературы не рассказывали?
Ну, тогда я не знаю. Начните с Гоголя, что ли.
*синекдоха – разновидность тропа.
*метонимия — замена одного слова на другое, связанное по смыслу.
*троп (в литературе) — форма поэтического мышления, перенос наименования с одного предмета на другой.
*аллитерация – созвучие, повторение одинаковых или однородных согласных в стихотворении, придающее ему особую звуковую выразительность.
