В последнее время все чаще наблюдаю монологи и дискуссии, возникающие по поводу и без, о том, что наша страна находится под мощным прессом иностранного культурного влияния. Или, как написал во «Взгляде» директор Центра геополитических экспертиз Валерий Коровин, «Россия оказалась в культурной оккупации».
При этом речь-то по большей части идет не об «агентах влияния», целенаправленно, за «деньги госдепа» насаждающих чуждые нам ценности, а о том, что уже растворилось в нашем бытии и стало повседневностью.
Коровин говорит о том, что западные бренды давно утвердились в русском сознании как лучшие, западный фастфуд вытеснил блинные и пельменные, на день рожденья граждане поют «Хеппи бездей ту ю», на Новый год – «Джингл беллс», празднуют непонятный День святого Валентина и Хэллоуин. Иностранщина господствует на экране, английские и американские флаги и прочая чуждая символика красуется на русских телесах и мелких предметах быта, телевидение – американская калька.
Конечно, есть и исключения, но они лишь подтверждают правило, – заключает автор. – Наша нынешняя так называемая российская культура – абсолютно вторична. И эта вторичность – главная причина стенаний по «культуре»: мы всегда отстаем, недогоняем, недорабатываем, опаздываем.
Далее. По случаю преждевременной смерти рэпера Кирилла Толмацкого один из фейсбучных приятелей ставит вопрос – пусть и, мягко говоря, неделикатный для такой ситуации, но по сути важный – а что он, собственно говоря, такого спел (точнее проговорил), чтобы считаться значимой для отечественной культуры персоной? Что он создал такого оригинального? Равно как и прочие чтецы под ритмичные удары, всего лишь копирующие то, что придумали сколько-то десятилетий назад чернокожие подростки в Гарлеме? При этом заимствовать – не грех.
Симфоническая русская музыка и опера взяла основы у итальянцев, но вскоре превратилась в настолько национально-оригинальное явление, что начала сама влиять на европейскую музыку. А эти что сделали своего? Ничего. Тот же Гарлем над ними смеется, как над дешевыми клоунами, и своими не считает.
Жестоко, но, увы, очень похоже на правду.
А меня, например, вконец добивают доморощенные вывески вроде «Mashynia» или «Вавоснка» (это вроде как «бабочка»), что говорит о смещении сознания на уровне букв. Не зря ведь одна молоденькая дикторша с чистым сердцем читала ВВС (военно-воздушные силы) как Би-би-си – девушка в таких условиях выросла, что второй вариант ей более знаком и близок. Хотя… чего я волоку на бедного ребенка – сам иногда с перепугу читаю наши буквы как не наши и, только осознав бессмысленность всей конструкции, прихожу в себя.
Честно говоря, не хотелось бы говорить о нашей культуре, как все тот же Коровин:
Сегодня мы стоим перед угрозой полной утраты ее корней, первоисточников, из которых наша культура может быть реконструирована, как из стволовой клетки.
Но это скорее из одной надежды, которая, как всем известно, умирает последней. В качестве примера сопротивления «оккупации» иногда приводят узбеков, таджиков, азербайджанцев, которые, сидя на рынках, в лавочках и за рулем, слушают что-то очень-очень свое. Во многом согласен, но с оговоркой – видимо, вестернизация не затронула их милые страны так основательно, как прочие. А кого затронула – там как везде, и у нас в том числе. Будете в Китае или во Вьетнаме – а они по своим культурным основам бесконечно далеки как от Запада, так и от нас – просто походите по улицам, послушайте, что исполняют в тамошних ресторанах, посмотрите их телевидение – услышите тот же «общечеловеческий» мелос, только на местном языке, увидите те же ток-шоу и музыкальные конкурсы. При этом самое красивое женское лицо – т. е. подходящее для рекламы и читки новостей – это максимально европейское лицо, какое только возможно среди азиатских лиц.
Если не впадать в официозно-патриотический раж – что-то в духе «и недаром все континенты рукоплещут труженикам нашего балета», – надо признать: они победили. Можно перечислять национальные культурные вершины, но их по определению немного, и не только у нас.
А в широком жизненном море основательно растворен культурный глобализм. Плохо это? Да, плохо. Человек бежит на родные запахи, звуки и цвета и, если они на самом деле окажутся не родными, может прибежать не туда, куда нужно.
Можно даже назвать социальные причины победы «чужих песен» – извечное финансирование культуры по остаточному принципу и зацикленность самих деятелей культуры (особенно высших) на быстрых и больших деньгах. Кого, например, винить в том, что книжный рынок 147-миллионной России (которая к тому же «страна великой литературы») по объему равен рынку Швеции, где народа – с половину одной Москвы? Чиновников, которые так и не додумались внести писателей в официальный перечень профессий, больших издателей, ловящих в морях первозданной словесности «нашего Дэна Брауна», или самих литераторов, которым хочется писать под этого самого Дэна, чтобы иметь тот же успех? Вопрос сложный… Хотя в общих чертах разрешимый: если все определяется и измеряется деньгами, то выигрывает тот, кто первым это уловил и воплотил. Как говорил директор «Мосфильма» Карен Шахназаров, Голливуд господствует, потому что американцы первыми поняли: кино на 90 процентов – промышленность, и только на 10 – искусство. К слову сказать, таким манером они побеждают везде, сколько их ни ругай за «духовно низкопробный продукт». Нам да и прочим не западным в этом смысле их только догонять, причем без особой надежды догнать. Особенно если подходить к культуре с теми же мерками, что и к добыче угля, производству одежды, электроники…
Но это еще далеко не катастрофа, которой пугают нас неравнодушные стратеги. Пусть русские детишки пляшут чужие танцы – в них ведь тоже что-то хорошее встречается – или китайский лабух поет «под Тома Джонса» – Джонс прекрасный певец, чего уж там… Катастрофа близко, когда культура начнет реально менять поведение человеческих масс, причем в ненужную, вредную для них сторону.
Одна великая европейская страна научилась в прошлом веке делать мыло из людей: технологически это не сложно, а психологически и нравственно – очень тяжело. Но вода камень точит: книжки, лекции и конференции по расовой гигиене начали появляться еще в XIX столетии.
Писатели принялись сочинять про особую миссию белой расы, скульпторы воспевали мускулы, киношники – «триумф воли», одновременно размазывая тех, у кого нет ни того, ни другого, ни третьего. Так огромные людские пространства для жителей этой страны – а не только верхушки – оказались расчеловеченными, и чем это закончилось, всем известно. Это была именно культурная работа, поскольку культура нарисовала им образ национального рая. Культура сидит глубоко в сердце, ее не сломать и не перепрыгнуть одним наскоком. Сегодня для новичков, рвущихся в цивилизованный мир, пропуском в него, инициацией своего рода является проведение гей-парада: Украина провела, но полиции было в шесть раз больше, чем демонстрантов, иначе публика попросту разорвала бы их на разноцветные тряпочки – что, кстати, произошло в Грузии, где «свободносцам» не дали даже построиться, гоняли как крыс по всему Тбилиси. Хотя та и другая страна – в неразгибаемо-почтительном поклоне перед «европами», и нас ненавидят, и в НАТО рвутся – но культура, то глубинное, что в сердце, еще не пускает в западный рай, еще не сломана та перегородка, за которой мерзость превращается в нечто прекрасное. А в «раю» – уже сломана, поэтому на «радужные» шествия там ходят семьями, с детьми, как на какой-нибудь миленький праздник урожая.
Когда у нас случится нечто подобное – тогда, да, можно будет констатировать катастрофу. Но для того, чтобы поменять местами мерзкое и прекрасное, нужно разрушить не только одну, а множество других перегородок – эстетических, исторических, философских…
Беспокойство о потере своего и внедрении чужого – само по себе здоровый признак; если организм сопротивляется, значит, он, как минимум, жив. Да и вообще, судя по массовой реакции на культурные прорывы «свободного» мира, мы чужие для него, а он для нас, несмотря на «Джингл беллс» под Новый год.
Однако повторю – вода камень точит; пересмотрите западное кино хотя бы тридцати-сорокалетней давности – такое впечатление, что снимал его вымерший вид людей, поскольку там мужчины, женщины, дети, любовь, Бог, норма и ее извращение – все на своих природных местах. Кстати, и сейчас иногда такое встречается, но как всеми замечаемое исключение. Потому что постхристианская культурная работа имеет вполне конкретные цели, материальные средства для их достижения – и приносит плоды, «радужные» и прочие. Если мы не будем вести свою культурную работу, ее будут вести за нас – вот и весь простенький вывод. Что делать? Да примерно то же, что и они, – а они, кстати, прекрасно понимают разницу между культурой и угледобычей и денежной прибыли от нее не ждут. Культура дает прибыль иного рода – см. выше.
