Это не про футбол, хотя и начну с него… Не без злорадства пишут у нас про матч финала Лиги чемпионов, перенесенный по известной причине из Санкт-Петербурга в Париж и обернувшийся побоищем и прочими непристойностями.
Откуда злорадство – понятно. Если бы играли у нас, о безобразиях такого рода никто бы и думать не смел. Поскольку есть великий прецедент – проводившийся в России в 2018 году ЧМ признан мировым футбольным начальством лучшим по организации во всей истории чемпионатов.
А там организации не было никакой – перед стадионом скопилась многотысячная толпа, которую полиция принялась поливать слезоточивым газом; на контроле с ума сходили от прорвы фальшивых билетов; железнодорожники объявили забастовку, дабы в особой ситуации вытрясти из государства побольше, из-за чего полгорода встало в пробке, в том числе и автобус с «Ливерпулем», которому предстояло играть с мадридским «Реалом»; при входе на стадион подавили и потравили газом одного английского нападающего…
Ну а после игры, по старой традиции, английские и испанские болельщики массово отправились бить друг другу морды, задержано 70 человек.
Власть зрелища
Есть вещь куда более интересная, чем «кто выиграл», – это власть зрелища. Повторявшийся бессчетное множество раз алгоритм – матч, переходящий в побоище зрителей, – уже давно не вопрос организации и морализаторства на тему фанатов воспитанных и диких.
Это особая форма жизни, имеющая свой смысл и полноту.
Когда некий коллективный индивид готов платить деньги, нередко большие – и не только за билет, а на то, чтобы ехать в другой город, страну, континент, чтобы «поддержать команду», добросовестно орать с трибуны, а потом вступить в битву с такими же, как он, но орущими другое, а «еще потом» вернуться домой с побитым лицом или набитыми кулачонками, и «еще, еще потом» долго вспоминать и матч, и битву, переживая заново всю драму, исполняясь осознанием своей смелости, подвига, высокой миссии, презрения и ненависти к врагу, который, разумеется, подл, труслив, коварен и, самое главное, существует широко за пределами футбольного поля…
Все это и есть та самая особая жизнь, полный спектр переживаний, причем сильнейших, достойных таких явлений, как, например, война; переживаний, дающих ощущение если не полноты, то не бессмысленности существования, принадлежности к племени сильному и правильному, противостоящему племени неправильному, которое вне закона и морали.
На столь пафосном фоне как-то теряется сам источник переживаний – а именно «двадцать два бугая один мяч перекатывают». Пусть даже делают они это до невозможности красиво и страстно, ловишь себя на мысли – но ведь это же не война, не битва за само существование, а всего лишь зрелище, то, что призвано развлекать, скрашивать серость. Почему столько шума из вроде бы ничего? Почему в мире столько людей принимает это с патологической серьезностью и страстью?
Лучшие люди Рима первыми задумались о стратегической важности зрелищ – причем не местного, а огромного масштаба. Потому и построили Колизей, даже в нынешние времена поражающий изощренностью инженерной мысли (не говоря уж о финансах), направленной не в насущные области, а в «сферу досуга».
Мысль такая пришла лучшим людям, когда героические страницы истории остались позади, столица мира вступила в сытейшие свои времена и оказалась переполненной народом праздным и бедным. Надо было чем-то занять массу, или, по-нынешнему говоря, канализировать ее эмоции в нечто предельно простое, волнующее, такое, чтоб абсолютно «для всех». Об этом – знаменитая сатира Ювенала:
Этот народ уж давно все заботы забыл, и Рим, что когда-то
Все раздавал: легионы, и власть, и ликторов связки,
Сдержан теперь и о двух лишь вещах беспокойно мечтает:
Хлеба и зрелищ!
Гладиаторские бои действительно были мероприятием взбадривающим (убивали там по-настоящему) и настолько «для всех», что театр был оттеснен на периферию как зрелище немногочисленных умников.
Энергию праздных масс, конечно, удавалось канализировать, но, как выяснилось, при одном условии – зрелища должны быть все изощреннее и масштабнее. Иначе массы начинали капризничать и творить примерно то же, что нынешние фанатоотряды.
Цезарю пришлось вырыть искусственное озеро для симулирования морских битв, последующие императоры, уже в период полного упадка, загоняли туда целые флотилии и даже заменяли воду вином… Это спасало от опасности соседства с массой, скучавшей и не знавшей, как и зачем жить.
От раба до сатрапа
Примечательно, что непосредственные «производители зрелищ» – рабы, люди вне социальной лестницы или с самого ее низа. Расходный материал, хоть и недешевый. И по большому счету таковыми они оставались много веков – развлекатель был пария, независимо от степени таланта.
Радикальная перемена произошла совсем недавно, когда развлекатель стал стремительно богатеть – на высших уровнях зрелища добираясь до немыслимого. Достаточно сказать, что среди вышедших на поле игроков «Реала» и «Ливерпуля» нет ни одного немультимиллионера!
Предки от такого бы рухнули: отборные богачи развлекают плебс, большинство которого – нищета по сравнению с ними.
В медийную эпоху ценность зрелищ высшего уровня – причем речь уже не только о футболе, а вообще о зрелищах «абсолютно для всех», выливающихся в бесчисленные шоу на грани идиотизма, потоки телевизионного ржача, музыки, не имеющей отношения к музыке, и т. д., – возросла неимоверно.
Потому что зрелище, простое и цветастое, не только приносит огромные деньги и, простите за банальность, отвлекает трудящихся от борьбы за свои права (а это так), но и вообще позволяет целиком переселить целые популяции в параллельный мир.
По крайней мере, толпы, кочующие за своими реалами-ливерпулями (а также певичками, смехачами и пр.) в нашей реальности не живут: им не надо искать цель, спасаться от скуки – у них все свое.
И мировому управдому спокойнее, а буйное поведение – пустяк, поскольку буйство направлено само на себя.
Вершиной могущества зрелища следует считать тот момент, когда в него проваливаются государство и народ целиком. Демократическое избрание сериального персонажа в исполнении ржачного вождя президентом страны с возложением на него чаяний народных следует без всяких шуток считать исторической вехой.
И не только в истории развлекателей, скакнувших от рабов до богачей и сатрапов. Параллельная реальность зрелища вступила в войну с реальностью непридуманной – ее мы и видим…
