Понятно, что 87 лет – это приличный срок. Но все равно не можешь справиться с мыслью, что уходят мастера, которым нет равных.
Известность пришла к нему после первой серии «Бременских музыкантов». С этой картиной связана легенда о том, почему именно Анофриев запел голосами всех персонажей. Поначалу собирались пригласить Магомаева, который к тому времени уже был звездой. Запись на студии назначили на семь утра, то есть вставать надо было как минимум в пять. Магомаев сказал, что артисты его уровня в такую рань не просыпаются. На замену нашли Анофриева, который не имел звездного комплекса и согласился приехать к семи. Когда фильм вышел, Магомаев понял, что потерял, и запел во второй серии – неизвестно, правда, во сколько для него назначали запись. Подтвердить правдивость этой истории уже нет возможности.
Но это не важно. Важнее, что были люди, заполнившие собой жизнь нескольких поколений, а теперь их становится все меньше. Но такова жизнь. Самый сильный враг актера – время. Голос Анофриева – кодовый для русского человека, такой же, как голос Олега Табакова, Клары Румяновой, Василия Ливанова, Вячеслава Невинного, – рано или поздно должен был застыть во времени. На смену приходят другие голоса, но не все попадают в «код». Может быть, из-за того, что человека все больше вытесняет техника и любой голос перестает быть уникальным. Она, кстати, понемногу начинает убивать целые профессии. Один полиглот сказал в интервью: лет через пятнадцать ремесло переводчика исчезнет, поскольку переводить будут даже утюги – и этому предсказанию веришь, оно уже понемногу начинает сбываться.
Голос, текст, мелодия, картина – то, что соединяет, сращивает нас. Много в последнее время говорят о том, что этого «цемента» становится все меньше, одно поколение перестает понимать другое. Говорят, классика советского кино, частью которой был Олег Анофриев, актуальна потому, что живы люди, которые на ней выросли. На днях я прочитал сочинение 16-летней школьницы. Тема – город мечты. Меня удивило, что девочка, не имеющая в силу возраста даже примерного представления о том, чем жил я или мои родители, задумала в этом идеальном городе проспекты Гайдая и Рязанова. Наверное, здесь сыграла роль истинно человеческая подлинность тех зрелищ, с которыми прожили жизнь ее родители, бабушки и дедушки.
Лет двадцать назад Ельцин объявил конкурс на сочинение национальной идеи. Видимо, слышал о том, что такая штуковина существует, и думал: идеи сочиняются, так же как школьные сочинения. Как говорил Бердяев, национальная идея – это не то, что нация мыслит о себе во времени, а то, что Бог мыслит о ней в вечности. На самом деле ее не надо придумывать, она уже придумана. Ее видно в том числе на экране – в общем понимании добра и зла, должного и недолжного, смешного и грустного, трагического и праздничного, красивого и безобразного, всего того, что являет собой нашу целостность, соединяющую молодых и старых. Старческое ворчание о том, что мир уже не тот, надо относить скорее к физиологии, которая неизменна: одна из древнейших надписей, выбитая на могиле жреца бога Тота, гласит: «Молодежь развратничает и не чтит богов. Миру пришел конец». А вот на днях моя десятилетняя дочь и ее подружка рассуждали о том, что детсадовские «пошли уже не те, что в наши времена»…
Олег Андреевич Анофриев был не просто великолепным актером, но одним из тех, кто соединял нас, превращал население в народ с общей памятью и общим представлением о прекрасном. Нам, простите за банальность, будет очень не хватать его…
