Козьма Минин, нижегородский купец средней руки, уроженец приволжского городка Балахна, сын солевара Мины Анкудинова, вошел в отечественную историю, как инициатор и вдохновитель Второго ополчения, изгнавшего польских интервентов из Московского государства. Князь Дмитрий Пожарский стал, по-нынешнему говоря, военным специалистом, исполнившим народную волю.
Это распределение исторических ролей знакомо каждому и, в отличие от множества других ключевых моментов нашего прошлого, не подвергалось сколько-нибудь заметным попыткам развенчания в те времена, когда правилом стало «глядеть по-новому» и вообще все ставить с ног на голову. Не то чтобы среди историков и прочих заинтересованных лиц наблюдалось по данной теме полное согласие (его не бывает нигде и никогда), а видимо, просто руки у ниспровергателей не доходили, хотя, может и ошибаюсь…
А зря – ведь даже при скептическом отношении к официальному пафосу создатели Второго ополчения 1611-1612 годов дали наглядный образец народного единства. Именно так оно выглядело и будет выглядеть в дальнейшем – когда сословность, достатки, давние и свежие обиды, спесь, национальные различия (отец Козьмы, как предполагают, был обрусевшим татарином), амбиции, гордость – все это уходит на второй план ради исполнения обшей национальной задачи. «Захотим помочь московскому государству, так не жалеть нам имения своего, не жалеть ничего, дворы продавать, жен и детей закладывать, бить челом тому, кто бы вступился за истинную православную веру и был у нас начальником», — все так и было, как изложено в «Истории…» Сергея Соловьева, и как вошло в сознание десятков поколений.
Моменты народного единства еще тем ценны, что очень редки на фоне народного разъединения, апофеозом которой была Смута – когда каждый тащил одеяло на себя, когда буйным цветом разрастались эгоизмы – личные, сословные, семейные и прочие – разрастались до того, что ради ублажения этих эгоизмов русские люди были согласны и на самозванцев, и на прямое иноземное владычество, и на «умри ты сегодня, а я завтра». Первое ополчение как раз в этом и захлебнулось. Потом разъединение будет показывать себя постоянно, даже в мирное время, и до сих пор показывает… (Утративший государственный статус день 7 ноября, несмотря на сохраняющееся почитание этой даты, все-таки был днем разъединения).
Но если среди нас еще сохраняется способность повторить то, что сделали четыре с лишним века назад Козьма и Димитрий, лавочник и воин, значит еще не все потеряно. Точнее – ничего не потеряно. Потому что один такой момент единства перевешивает тысячи моментов разъединения.
