В эпоху «мрачного коммунистического тоталитаризма» заполучить подписное издание популярного автора считалось большой удачей. Примерно как сегодня – привезти шубу из Греции. Талоны на собрания сочинений распределялись по предприятиям и организациям и доставались только передовикам производства. Или по блату. Интеллигенция гонялась за Дрюоном и Болеславом Прусом (или Марселем Прустом? Я их все время путаю), люди попроще радовались, когда удавалось урвать Дюма или Жюля Верна.
В те годы я жил в одном южном районе края, и у меня там был знакомый директор книжного магазина. Он, получив первые тома каких-нибудь собраний сочинений, сначала предлагал выбрать книги мне. Со словами «этим – я потом покажу. Они их все равно не читают, они у них на полках стоят неразрезанные. А ты, я точно знаю, прочитаешь».
Под «этими» имелись в виду местные райкомовские и исполкомовские начальнички.
Купив первый том, ты автоматически становился подписчиком, и в течение года-двух выкупал и остальные, по мере того, как они выходили из типографии.
Благодаря этому замечательному человеку у меня появились собрания сочинений Фейхтвангера и Чехова, Булгакова и Бунина, парочка энциклопедий, несколько хороших словарей. В том числе этимологический Фасмера! До сих пор книжный раритет. А уж тогда…
Маяковского я купил себе сам, без блата. В Иркутске, в середине 80-х, в букинистическом магазине. 13-томник, хрущевское еще издание. Академическое! Кто понимает, тот оценит. Какие-то бешеные деньги отдал, рублей 50, кажется. Тогда книги не выбрасывали на помойки, и урвать такое издание даже в «Букинисте» было нелегко. Сколько потом курсовых и рефератов я написал по любимому Маяковскому благодаря этому ПСС… Пригодились и его письма, и варианты произведений, и черновики, и рекламные стишки – не зря издание академическое.
Оно до сих пор стоит у меня на полке, и, наверное, будет последним из знаковых для меня книг, которые я куда-нибудь отдам. Как отдал за последние годы множество других.
Свою домашнюю библиотеку я даже не переполовинил, а, наверное, «передесятерил». Все эти бумажные пыленакопители с напечатанными в типографии буквами, которые мы собирали годами, загромождая тесные квартиры, сегодня нет нужды хранить дальше. Давно оцифрована от первой до последней страницы вся русская и зарубежная классика.
Все есть в электронном виде. А чего нет – я оставил на полке. Получилось процентов 10 от прежней библиотеки.
С удовольствием читаю книги на букридере и не понимаю, как раньше мог читать их на бумаге. Ведь это жутко неудобно. Ни шрифт увеличить, ни подсветку включить.
А Маяковский дорог как память. Наверное, останется навсегда. Хотя и этот 13-томник, оказывается, уже оцифрован! Это было для меня большой неожиданностью.
Я не испытываю какого-то священного трепета перед бумажной книгой. Знаете, вот это все: ах, шелест страниц, ах, запах старой бумаги, ах, забраться с ногами в кресло с томиком Пушкина… И не тоскую по ним. Как не тоскуем мы сегодня по глиняным табличкам и папирусам.
В мой домашний компьютер можно поместить всю Ленинскую библиотеку. И у меня есть теперь книги, о которых я раньше мог только мечтать. А в кресло я могу забраться и со своим PocketBook’ом.
Одна беда: времени на чтение остается все меньше.
