Слова московского мэра Собянина о 15 миллионах лишних людей на селе по духу и смыслу весьма напоминают легендарную фразу Маргарет Тэтчер о том, что в СССР достаточно оставить 15 миллионов населения для обслуживания месторождений вахтовым методом.
Собянинскую речь активно обсуждают, но почему-то сходства – разумеется, не только в цифрах – особо не замечают. Наверное, потому, что в просвещенных столичных кругах принято относить фразу британской премьерши к числу легендарных фальшивок вроде «Протоколов сионских мудрецов» и пресловутого «Плана Даллеса». Вроде бы сказала она это в 1991 году в Хьюстоне, однако, если покопаться в документах, то ничего такого она не говорила. Может, и так (хотя аргументы за то, что было, тоже есть). Но если проанализировать суть и дух ее понимания правильного мироустройства, то те полтора десятка миллионов вахтовиков, составляющих все российское население, – безусловно, верная метафора ее мечты.
Что касается московского мэра, то, разумеется, ни о чем таком он не мечтает. Для верности стоит привести всю фразу:
«У нас в сельской местности проживает условно «лишних» 15 миллионов человек, которые для производства сельскохозяйственной продукции с учетом новых технологий производительности в селе по большому счету не нужны».
Как видите, слово «лишние» он снабжает осторожным определением «условно». К числу таковых относит чиновников, соцработников и прочих не сеющих – не пашущих. И, самое главное, объясняет причину – все труднее на селе найти рабочее место, где можно высокотехнологично трудиться, – и цель, на которую направлена его мысль: «Без изменения структуры расселения населения, без концентрации в крупных мегаполисах нам не поднять производительность труда, ни высокие технологии, ни науку, ни образование, ни здравоохранение, ни человеческий капитал».
По смыслу никакого противоречия здесь нет – все индустриально развитые страны рано или поздно из преимущественно деревенских превращаются в преимущественно городские. В СССР этот процесс особенно заметен стал в 60–70-е годы прошлого века. И сейчас сельское население уменьшается, молодежь уезжает в города – в том числе потому, что один современный трактор пашет-сеет-боронит, как десяток старых, и, соответственно, девятерым потенциальным трактористам надо искать свое призвание в каком-то другом месте.
Оторопь берет от чрезвычайно рационального отношения к людям. Если предназначение села – исключительно производство сельхозпродукции, то соцработники, чиновники, а также те, кто трудится в сельских клубах, библиотеках, на физкультурно-спортивных объектах, торговцы, сотрудники сервиса, участковые, а также вечно трагический тандем врачи – учителя, действительно не имеют к нему прямого отношения. Только опосредованное. Пока их существование оправдывается только тем, что непосредственные производители сельхозпродукции хотят – и имеют право – жить как люди.
Если рассматривать человека только в качестве производительной силы – как это делали ранние идеологи капитализма, – а село исключительно как отрасль по производству сырья для пищепрома, то не надо никаких клубов с библиотеками. И участковых не надо. Поезжайте на любую вахту по добыче чего-нибудь – какие там клубы? На вахте надо только работать.
Если смотреть на село как на один из двух фундаментальных укладов человеческой жизни, не только производящий продукцию, но порождающий свое отношение к миру, свою культуру и особый (ненавижу это слово) человеческий ресурс, то страна, по старой присказке, должна ей как земля колхозу. Потому что потеря многообразия жизненных укладов становится причиной общей слабости и, как следствие, катаклизмов. Аграрные страны слабы и голоса не имеют, чрезмерно индустриальные и урбанизированные бесятся революциями и войнами. Хотя, надо признать, последние диктуют прочим свой взгляд на жизнь. Так же как у нас это делает самый большой мегаполис – волей-неволей он вынуждает нас смотреть на все своими глазами. Московское понимание правильной жизни становится общим идеалом, на фоне которого деревня выглядит не то что бледно – а вообще никак. Легче выбросить, чем починить.
Но пресловутый вопрос – рентабельно ли строить ФАП и школу в деревне на 500 человек, прокладывать туда дорогу и газопровод – касается не столько экономики, сколько вещи более важной – ценности человека. Если человеку дают понять, что ценен он только в стаде, и чем больше стадо, тем ценнее, он, конечно, куда-нибудь прибьется, но внутри его все будет гаснуть. И тогда не стоит ждать от него прорывов, озарений и прочих вещей, которые обусловливают общую силу страны. Сама логика укрупнения, по злой иронии, превращает мегаполис в большую деревню, где «всего по одному» – клуб, управа, больница и пр., только все это чудовищных размеров. А за околицей ветер воет да волки…
