О крахе послесоветского кино нынче говорят и пишут все кому не лень, включая, кстати, некоторых юных блогеров, причем в данном сегменте наблюдается удивительное единство отцов и детей.
Бабуля из классической картины «Курьер» говорила:
— Я ежедневно смотрю телевизионные передачи и уверяю – у нас замечательная, боевая молодежь!
С бабулей, в общем и целом, согласен.
Удивительно же именно то, что вещи, которые замечаю я, замечают и люди, в силу возраста не имеющие о них ни малейшего личного представления. Например, кто из них видел бездушного чиновника-партократа? Я-то его еле застал.
А они – знают, но почему у них он вызывает не то что отторжение, а сомнение в реальности такого персонажа? Наверное, потому что пихают его в каждый сюжет о прошлом, как Бабу Ягу в любой новогодний утренник.
Повторяемость – настораживает, а предсказуемость вообще убивает искусство.
Это видит всякий человек с нормальным критическим разумом. Поэтому все, включая юных и разумных, видят, что негодяй-политрук, умеющий только расстреливать своих, гадина-особист, способный лишь гадить честными воинам, правильный, истинно патриотический вор, провластный дурак-генерал и генерал умный, но жертва репрессий, бесшабашный ниндзя-разведчик, не подчиняющийся ни уставу, ни начальству, добрый, порядочный немец (как же без него), понимающий, что Гитлер глуп, как те же сталинские варвары, – все это ходульные петрушки, только без импровизаций своего замечательного прародителя.
Эта же позорная предсказуемость проецируется, в общем-то, на все времена – герою всегда должна противостоять мерзкая власть, и даже если в реальности все было наоборот, надо сделать так, как надо, иначе вас просто не примут в компанию и будете выпивать отдельно.
Кто именно придумал, что должно быть именно так, я не знаю, но все именно так и делается.
То, что корежит юных умных блогеров, а также их пап и мам, сводится лишь к тому, что постсоветское искусство перестало смотреть на человека как на человека.
Так смотрело как раз советское искусство, согласно легенде (в которую уже никто не верит) задавленное цензурой и партократами.
Могли снимать кино и писать книги (которые, кстати, смотрятся до сих пор и куда с большим успехом, нежели современные изделия) о директорах заводов, председателях колхозов, учителях – кстати, чиновниках, – официантах, военных и прочих современниках. Принцип наблюдался только один: показать человека в заданной ситуации.
Сейчас все наоборот: ситуации не важны, но человек задан – чиновник должен исключительно воровать, полицейский – бить невинных людей, мать-одиночка – страдать от биологического отца, от чиновников опеки, стремящихся отобрать ребенка, священники и монахи творят чудеса либо попрошайничают, лизоблюдствуют перед мирской властью; то же самое происходит с интеллигентом, военные получают исключительно преступные приказы, учителя находятся в окружении идиотов и становятся их жертвами, и т. д.
Можно удивляться, но популярность советского искусства – когда снимали и писали про людей – среди молодежи выше, чем популярность кино современного. То есть наши дети, многократно оболганные в своей якобы глупости, хотят видеть именно людей, а не схемы. И читать про людей. И на картинах видеть людей.
Более того, даю рецепт революционной, по нынешним временам, истории: нужно снять кино про мэра, который и в самом деле управляет городом. Такое, уверяю, бывает, ибо само по себе ничто не управляется.
Или про энкавэдэшника, ловящего преступников, а не исключительно честных людей. Или про космонавта, которому власть помогает полететь в космос, а не мешает.
Или про учителя, воспитывающего (вы не поверите) мыслящих людей, а не противостоящего толпе юных кретинов и, естественно, начальству. Вариантов много…
Там целая бездна человеческого, если, опять же, смотреть на людей как на людей, а не на заданные схемы.
Только никто ведь и не пытается. Почему?
Наверное, потому что – сейчас об этом можно говорить с уверенностью – взращен за тридцать лет класс новой творческой интеллигенции – жадной, подлой, самовлюбленной, интеллектуально зависимой от чуждых нам персон и стран и, что самое важное, бездарной.
Они, попросту говоря, ничего не умеют. «Лошадку не нарисуют», – как сказал Репин. Есть, конечно, и другая интеллигенция, настоящая, но она внизу, а наверху – тот самый мусорный слой. Он, увы, и есть наше культурное лицо.
