Люди консервативного склада – те, которые за Родину, семью, гражданский мир, дорогого президента и прочие непреходящие ценности – находят в социологии много успокаивающих моментов. Прежде всего то, что таких людей, как они, – большинство, причем подавляющее.
Никакой подтасовки здесь нет. Опросы, которые проводят и казенные структуры, и иностранные агенты, показывают, что таковых более 80 процентов.
Свободолюбы наши этот процент постоянно обижают, обзывают нехорошими словами и, кстати, так же постоянно провозглашают намерение победить на честных, демократических выборах, т. е. большинством голосов.
Как можно очаровать большинство, это же самое большинство повседневно оскорбляя, – вопрос, конечно, интересный и пока рассмотрению не подлежит.
Важнее другое – вопреки Гегелю количество далеко не всегда переходит в качество. Малочисленная партия большевиков смогла не только захватить власть, но и на семь десятилетий навязать свое понимание жизни всей империи, а ее 16-миллионный наследник по имени КПСС оказался настолько дряблым, что империю прошляпил и, кажется, сам не заметил как…
Я уж не говорю про подвиги таких пафосных меньшинств, как 300 спартанцев, отряды Кортеса или Ермака, не просто побеждавших превосходящего на порядки противника, но и формировавших историю.
Кстати, к этому числу – не по качествам, а только в арифметическом смысле – можно отнести и тех «радужных» господ, которых, по статистике, в любом обществе что-то около трех процентов.
Начиная с 50–60-х годов прошлого века тихой сапой они вели кропотливейшую работу по внедрению нетрадиционных взглядов на природу человека в международных организациях, в правительствах, университетах – и победили: то, что еще лет сорок назад официально трактовалось наукой как болезнь, моралью – как мерзость, ныне по тем и другим параметрам – норма, охраняемая законом.
Так что «радужным» надо отдать должное – у них хватило упорства, последовательности, интеллектуального и административного ресурса для столь глубоких и глобальных перемен при тех самых 2–3 процентах от общей биомассы.
Так что не надо соблазняться малыми цифрами и тем, что «наших все равно больше».
Еще в расцвет «крымского консенсуса» Захар Прилепин призывал особо не благодушествовать, что явных противников действующей власти – а это, как правило, целый пакет четко ориентированных взглядов, от секспросвета в школе до «крымненаш» – не более 14 процентов, и либеральные партии не могут перешагнуть пятипроцентный барьер.
У этих «маргиналов» есть своя пресса, телевидение, кинематограф, литература, театр, вузы и, наконец, деньги, чтобы содержать все это на высшем – нашем высшем – уровне. Деньги, кстати, казенные по большей части.
По поводу специфики наших искусств хотелось бы написать отдельно, пока лишь скажу – видимо, только у нас «сильное художественное высказывание» и «приговор этой стране» понятия почти однокоренные: американцы с европейцами, высказываясь даже на самые злободневные внутренние темы, приговоров не выносят и рассказывают истории о людях.
Есть, наконец, и административный ресурс, что может показаться удивительным при долгом господстве одной известной партии. Ведь смогли же три года назад протащить через ГД пресловутый «закон о запрете воспитания», от которого так перло заграничной ювеналкой, что глаза резало очень у многих, включая элиты, и закон прикрыли.
Теперь еще одна попытка – законопроект «Об основах системы профилактики домашнего насилия в РФ», по сравнению с которым первая попытка – детский лепет: не дал жене на шубу, дочке на айфон – уже насильник. И далее по нарастающей.
Толкает проект депутатка Пушкина при поддержке лесбиянок и прочих по природе несемейных существ (проект априорно антимужской), а люди доброй воли дружно ругают его в СМИ и так, между собой. Но это вовсе не гарантия, что у меньшинства ничего не получится – не в этот раз, так в другой. А может, и в этот.
Ведь только в сказках все решает мудрый царь и мудрые из ближних бояр, а в жизни «жалует царь, да не жалует псарь» – и сколько таких «псарей» рассажено по не самым заметным, но важным креслам, мы не знаем – знаем, что их достаточно, чтобы испоганить жизнь тому самому большинству, которое, может, по-житейски хорошее, но рыхлое, оттого что верит в свое превосходство и в то, что все за него решат и в обиду не дадут.
Не решат и дадут. В истории сколько угодно примеров, когда даже заявленная воля большинства ничего не значила – тот же референдум о сохранении Союза ССР…
