Посмотрел первую серию «Грозного», который Иван Васильевич, посидел минут пять, подумал, и решил внести свои пять копеек в бессчетное число отзывов об этом фильме.
Конечно, скажут, что прежде чем вносить, надо хотя бы до конца досмотреть, но считаю, что можно и не досматривать – мы ведь живем в такие времена, когда кинокритика (и прежде всего любительская, профессиональная – вся купленная, не дружите с ней) интереснее самого кино.
Вот удивительно, граждане вроде бы не читавшие ни Роберта Макки, ни Джона Труби, ни прочих грандов сценарной теории (во всяком случае, в отзывах это не обнаруживается), знают, что нужна экспозиция, проработка мотивации поступков персонажей, поворотные события первого акта, второго акта, третьего акта, реперные точки и прочие мудреные вещи…
Народ стал киноведом, народ невероятно придирчив к вещной достоверности, к идее, морали произведения, и, видимо, киношникам от этого, если не тяжко, то, видимо, не совсем весело.
В «Тоболе» — полный метр и сериал – снятом по действительно великолепному одноименному роману Алексея Иванова – актеры и особенно актерки, изображавшие персонажей из XVIII столетия, имели неосторожность появляться в кадре с маникюром, силиконовыми губами, одинаковыми у всех искусственными зубами – и народная критика этот провал (кстати, действительно провал, катастрофа) тут же заметила, создателей обличила и прокат провалила. Это критика виновата, не режиссеры же со сценаристами…
«Грозному» предстояло столкнуться с той же зловредной публикой – еще до просмотра прочитал где-то, что в сцене свадьбы царя гостей обносят картошкой (это в шестнадцатом-то веке), и специально на данном моменте внимание заострил – действительно, что-то кругленькое на блюде с жареным в перьях тетеревом было, но за картошку не ручаюсь. Может, яблоки моченые, или репа. Или яйца вкрутую. Да и не в картошке дело, это ж искусство, понимаешь…
Также сериалу пеняли, что с первых же минут он идет против истории.
Начинается кино, как уже сказано, с первой женитьбы Ивана Васильевича, которому к моменту свадьбы исполнилось 17 лет, а играет его сорокалетний мужик, артист Яценко.
Кстати, такие нестыковки в кино иногда бывают очень даже оправданными, в том числе и в фильмах о Грозном: и у Эйзенштейна, и у Лунгина царь и митрополит Филипп показаны почти ровесниками (в первом случае даже друзьями детства), чтобы усилить драматизм обманутых надежд того и другого – хотя в реальности митрополит был на целых 26 лет старше царя.
Здесь же возрастная нестыковка никакой нагрузки не несет, просто так получилось – спасибо, что сорокалетний Яценко все же помоложе Маковецкого, играющего царя совсем старого, дряхлого, седовласого, в реальности же – сорокадвухлетнего.
Но и это не важно.
В нашей культуре есть отряд предельно предсказуемых исторических персонажей: Петр Великий обязан шевелить усами, работать на токарном станке и поднимать Россию на дыбы; его друг Меньшиков – пьет и ворует; Сталин без трубки, кавказского акцента и расстрельных списков считается недействительным; Ленин – картавый, порывистый и в кепке…
А Иван Васильевич, стоящий во главе данного отряда, обязан всех мученически мучить, ибо он садист во власти. В новейшей постановке царь оправдывает эти нехитрые ожидания.
Уже на пятой то ли седьмой минуте приказывает отрезать язык какому-то боярину, нелестно отзывавшемуся о царской невесте Анастасии – оперативное вмешательство производится тут же, на месте, причем, по приказу царя, не палачами или охраной, а собеседниками болтливого боярина, которые за минуту до того внимательно его слушали.
А чтобы подвести драматургическую базу под царский садизм, надо показать бояр изменниками, что производится вскоре после урезания языка, в сцене бракосочетания Ивана и Анастасии: бояре возглашают тосты за молодых, выпивают, а потом садятся и говорят меж собой нехорошие вещи про Ивана Васильевича, рассказывая заодно вроде как друг другу (зрителю, конечно) иванову биографию.
Причем пространство кадра построено так, что происходит это почти перед носом тостуемого. У бояр же ведь нет другого времени и места поговорить о том, что царь гад ползучий, кроме царской свадьбы.
Как после такого им бошки не рубить?
И вообще атмосфера времени передана добросовестно – то язык режут, то пытаемый (прямо во дворце) за стенкой орет, то выпороть грозятся за медленную работу, и рожи у всех озабоченно-свирепые, особенно у пожилых женщин…
А еще те, кто посмотрел больше серий, чем я, ругались, что взятие Казани показано не то что мельком, а не показано вообще — действие уходит в темные помещения, выглядывает на улицу лишь изредка, чтобы кого-нибудь казнить на свежем воздухе, ну, или просто обидеть…
Так ведь Казань, пусть и важна с точки зрения истории, но это – массовка, батальные сцены, непомерный бюджет, и татары могут обидеться. В помещении как-то удобнее, во всех смыслах безопаснее.
Главное-то что – Иван Васильевич получается таким, каким ему положено быть. К параметрам изделия есть претензии? Претензий нет. А критикам надо говорить то, что говорят киношники, когда их начинают упрекать в разных несуразицах: «Фильм снят на основе реальных событий». И отвяжитесь, если не сказать покрепче.
Кстати, предшествовавший «Грозному» сериал «Годунов» получился на десяток порядков лучше – может быть, и потому, что главным героем была личность, не обложенная столь железными историческими и идеологическими стандартами, как Иван Грозный.
А это кино я дальше смотреть не буду – что я не видел, как в шестнадцатом веке на дыбе висят, или железом пузо прижигают?
