Вдогонку за широко отмеченным 350-летием Петра Великого стоит напомнить о приближающейся, пусть и не круглой, дате, связанной с его именем. 27 июня 1709 года (8 июля по новому стилю) русские победили шведов в Полтавском сражении.
Как у всякого масштабного события, у Полтавы есть большое «послесловие» – а именно кардинальная перемена соотношения сил в Европе, – но и «предисловие» не менее важно, поучительно и даже занимательно.
В середине прошлого века польский историк Юзеф Фельдман нашел в архивах ранее неизвестный документ, который только четыре года назад был переведен на русский сотрудником Института славяноведения РАН Кириллом Кочегаровым. Автором текста, написанного примерно в 1705 году и адресованного Карлу XII, Фельдман считает Станислава Лещинского, шведского ставленника на польский престол. Витиеватое, в стиле того времени название стоит привести целиком, поскольку в нем, считай, половина содержания: «Что делать с Украиной, если Господь Бог соблаговолит ее вручить его милости королю, предотвратив казацкие бунты и причины к оным, которые наиболее сильными были из-за тягот от панов и кабаков или, по-другому, еврейских корчем». По-нынешнему говоря, это наброски проекта обустройства всего левобережья Днепра вплоть до Смоленска и Стародуба, после того как непобедимые шведы отобьют его у русского царя и вернут в подконтрольную им и возглавляемую марионеточным королем Речь Посполитую.
«Наши предки высказывали различные мнения касательно управления Украиной, одни – более резкие, о том, чтобы казаков, сердюков, то есть солдат, вырезать и истребить всех, другие – более мягкие, чтобы провинцию инкорпорировать по образцу Великого княжества Литовского с Короной, назначив им отдельных сенаторов, канцлера, гетмана и так далее, а остальных допустив в ряды шляхты… Первый способ не мог быть осуществлен, так как и не по-христиански это, и невозможно истребить столь многочисленный народ. Да и вообще о стране этой существует такое мнение, что сама земля там плохих людей рождает, отсюда и пословица, что хоть посей иезуитов на Украине, умножаться будут все равно опришки (повстанцы на Западной Украине, здесь – бунтовщики, разбойники. – А. Г.). Не мог привести к какому-либо результату и второй способ, ибо слишком высоко вознеслись бы люди бездушного мужицкого сословия, уж слишком дивно было бы вводить мужиков и грубиянов в благородный сенат и сословие рыцарское, гордящееся благородной кровью и древними привилегиями».
Эти слова – иллюстрация духа украинско-польской «дружбы», в том числе нынешнему ее обострению. По сути, она всегда такой была.
Собственность короля
Таким вот манером – дескать, народишко, включая его лучших, никуда не годный, к государству не способный и т. д. – автор подводит своего патрона к обоснованию мечты польских королей… Но прежде надо отметить, что польская монархия того времени была, так сказать, самой «демократической» монархией если не в мире, то в Европе точно. К концу XVI века фактическая власть принадлежала Сенату, Сейму и местным сеймам, в которых заседали аристократы, обраставшие погодно привилегиями, в том числе правом не повиноваться королю. Король же не мог сам выбрать наследника, жену, объявить войну и, кроме того, не обладал собственностью, которая позволяла бы уверенно чувствовать себя перед шляхтой. В этом месте автор письма к Карлу подпускает слезу. «Следует рассудить и о том, как у нас обеспечен король, который не должен нуждаться. Даже при хозяйствовании святой памяти короля Яна, которое было осмотрительным, крепким и экономным, весь королевский доход не дотягивал до полутора миллионов злотых». А ведь бывало и так, что монархи «суетились в поисках денег на кухню».
Поэтому автор предлагает, по сути, революционную идею – сделать всю левобережную Украину личной собственностью польского короля, и чтоб никакие сеймы не смели до нее дотронуться. «Заднепровскую же Украину учредить как отдельную провинцию под управлением и властью самого короля и назвать ее Провинцией Королевской Экономии, получая с нее двойную пользу – и для монарха, и для всего общества». Далее расписываются конкретные благопреобразования – нетяжкий налоговый режим, инвестирование в города (в Киев, например) и, самое важное, изгнание евреев-шинкарей с заменой их на христиан той же специальности…
Операция «Мазепа»
Идея Карлу понравилась, но, надо полагать, вовсе не потому, что европейского государя волновало процветание Речи Посполитой и уж тем более судьба каких-то украинских «опрышек»; личный надел такого размера добавлял веса и маневренности его марионетке на польском троне. Потому и начался следующий этап операции – поиск предателя, который поможет перетащить украинские земли из российского владения в польское. Выбор пал на Мазепу. Разведка доносила, что гетман имеет такую склонность – об этом же свидетельствовала и сама его биография.
«В нравственных правилах Ивана Степановича смолоду укоренилась черта, что он, замечая упадок той силы, на которую прежде опирался, не затруднялся никакими ощущениями и побуждениями, чтобы не содействовать вреду падающей прежде благодетельной для него силы, – писал украинский историк Н. И. Костомаров. – Измена своим благодетелям не раз уже выказывалась в его жизни. Так он изменил Польше, перешедши к заклятому ее врагу Дорошенку; так он покинул Дорошенка, как только увидал, что власть его колеблется; так, и еще беззастенчивее, поступил он с Самойловичем, пригревшем его и поднявшем его на высоту старшинского звания. Так же поступал он теперь со своим величайшим благодетелем, перед которым еще недавно льстил и унижался».
Предпоследний благодетель, которого он предал, был князь Василий Голицын, последним – русский царь… Однако и здесь Иван Степанович показал высший класс, поскольку, даже обладая репутацией человека склизкого, обладал и феноменальной способностью склонять к доверию. Так, увы, получилось и с Петром – отсюда и трагическая история с верными Кочубеем и Искрой, полтавским полковником…
Польско-шведская разведка начала обрабатывать Мазепу еще за четыре года до Полтавы. Агент Франчишек Вольский получил задание исследовать склонность гетмана к измене, и если таковая обнаружится, вручить ему письменные гарантии от шведского короля и Лещинского – обещали ему безопасность, деньги, титул и Чернигов во владение (об этом пишет К. Кочегаров). Гетман склонность выказал, а когда получил заветные письма… отдал их Петру. Вместе с Вольским и прочей резидентурой. Более того, сдавал и следующие подметные письма – в итоге получил от царя послание с советом особо не переживать, поскольку «не может древо зло плодов добрых творити, ибо сей Лещинской, яко изменник и воров сын, к вам с сим подослан».
Когда Петр окончательно успокоился о Мазепе – тогда он и предал.
А потом была Полтава, которая все и всех расставила на свои подлинные места.
