Омский драматург Валерий Мамонтов написал пост про телевизионную рекламу, которую он искренне не любит – но не совсем за то, за что не любит большинство телезрителей.
Мы говорим «фейк» вместо того, чтобы говорить «ложь», «обман», «подлог», «воровство», «извращение» и прочие менее приятные слова, которые точнее характеризуют суть явления. Речь, родненькие, идет вовсе не об информационной войне. Я говорю о паразитах, погубивших телевидение.
Видели, как расползаются всякие мерзкие кровососы из-под перьев мертвого воробушка? Такова реклама, расчленившая телеконтент, высасывающая из него сущности. Если до сих пор это особо не бросалось в глаза, не било в сердце, то лишь потому, что телеконтент был насквозь пронизан ложью потребительского мимикрийного бытия. Но все, милые…
Как может соседствовать хроника штурма подземелий «Азовстали» с воркованием ненасытных потребителей? Аллея Ангелов и – «озонзонзон»? Война против Запада и призывы к ценностям врага… Банки, бутики, скидки, выгоды, комфорт. Мир меняется.
Он вспомнил, что есть стойкость и мужество. И Родина в опасности. Берегитесь, родные. Герои вернутся с полей битв и увидят, что Отечество гниет. Вы гниете. Модель мира меняется. Рабство здорового содержания в оковах рекламы завершается. Медиа будут строиться на других основаниях. Не на лжи.
Я продолжу эту тему… Пока же умоляю – дайте владельцу пафосного тона анонсов на Первом канале хорошую дозу слабительного. Пусть сдуется…
Камень в сапоге
Юрий Грымов, один из первопроходцев по этой части, сказал как-то, что наша телереклама начала – середины девяностых была самой оригинальной в мире (памятные всемирные истории с банком «Империал» и прочее), поскольку никто в России толком не знал, как ее правильно делать. Оставшиеся без работы вследствие обрушения кинопромышленности режиссеры и сценаристы кинулись зарабатывать на том, что есть, и в итоге снимали не столько рекламу, сколько кино, пусть и малюсенькое по хронометражу.
Но прошло несколько лет, рекламщики поехали учиться в лондоны-парижи, и наша реклама стала такой же занудно-глянцевой, как и «во всем цивилизованном мире».
Теперь она воспринимается большинством зрителей как неизбежное зло – нечто вроде камешка в сапоге, который не вытряхнешь, – ибо, говоря попросту, мешает «кино смотреть».
Зрителю искренне наплевать, что телевидение, как, в общем-то, и прочие медиа, с нее живет и богатеет. В том числе поэтому голубой экран начал стремительно терять аудиторию, когда появилась возможность смотреть в интернете избранный телепродукт – пусть и попозже, но без частых и долгих пауз.
Вроде бы этим инцидент может считаться исчерпанным – не хочешь, не смотри, – но это не так. Во-первых, потому, что все равно остается преданная телевизору и не дружащая с интернетом аудитория (преимущественно старшего возраста), а во-вторых и в-главных, реклама берет количеством, той самой назойливостью, когда ты ее в дверь – она в окно, и в интернете, кстати, уже далеко не все так однозначно… Хоть краем глаза все равно ее будешь видеть. И вот здесь начинается тот конфликт, о котором гневно пишет драматург Мамонтов.
Телереклама, по сути, отдельный мир, в котором все сводится к единственной цели – потреблять: есть, пить, красиво кататься, путешествовать, наслаждаться или, как прежде говорили, брать от жизни все, лечиться от всего, что только можно придумать, и, самое главное, брать кредиты… И поскольку современная промышленность развитых стран производит больше, чем люди могут потребить – т. е. делает мириады ненужных вещей и услуг, – преданность вышеозначенной цели доведена до иступления.
Сидишь себе на скамеечке с женой, а меж нами всовывает лысую голову какой-нибудь артист Бурунов, начинает шептать, как змий Еве, про тот самый банк, о котором ты, разумеется, только и думаешь… Не о судьбах же Родины думать, честное слово.
И не то чтобы людям совсем не надо потреблять – очень надо, но речь о другом… Рекламный мир не только неистовый, но и неизменный. Ему так же искренне плевать на историю, на ситуацию, остро переживаемую людьми и целыми странами.
Наконец, наступает момент, когда такое противоречие становится вопиющим. Когда людям надо внушать совсем другие вещи, противоположные потребительству. Хотя бы потому, что ценности рекламного мира действительно становятся реальными ценностями и чреваты катаклизмами, если ими, не ровен час, придется поступиться во имя чего-то более важного.
Если конкретнее, то многие эксперты задолго до 24 февраля говорили о том, что вследствие мировой нестабильности отступление от высоких жизненных стандартов может стать катализатором массового активного недовольства. Заметьте, не голод, не одни валенки на троих, а отступление… Кстати, и у нас тоже.
Убрать все «искусство»
Ничего не имею против истины «реклама – двигатель торговли». И в рекламе, и в торговле, и на производстве работают люди, дай им бог всего наилучшего, по возможности, конечно. Однако Мамонтов прав, кричащее противоречие между рекламным миром и переживаемым моментом надо как-то устранять. Выравнивать, нивелировать и пр. И я даже знаю как, только не смейтесь.
Надо убрать из рекламы все «искусство», все внушающие, программирующие мозг средства и свести ее к старым добрым объявлениям советского образца, типа «продам картошку, 6 мешков». Записывайте примерный вариант. «В магазин «Аленка» поступила партия женской демисезонной обуви производства N-ской обувной фабрики. Размеры от 31-го до 43-го. Подробности на сайте…» Или: «Препарат … позволит избавиться от изжоги и тяжести в желудке. Спрашивайте в аптеках». Или: «Банк … выдает потребительские кредиты гражданам под 17 процентов. Условия получения кредита на сайте банка». Текст читается приятным женским голосом при демонстрации логотипа. Никакого «кино». Артисту Бурунову, конечно, станет грустно, но пусть ради Отечества потерпит.
А кроме того, блоки рекламных объявлений размещать так, чтобы ни с каким телеконтентом они не пересекались. Уверяю, вскоре найдутся люди, которые будут это специально смотреть, а не убегать на кухню так, как сейчас. Демисезонная обувь все-таки нужна…
