Когда после распада СССР началось последовательное низвержение икон и святынь ушедшего строя, досталось и так называемому «советскому героизму», которому, как известно, было место в любое время, не только в военное.
По мнению ниспровергателей, состоял он в том, что советские люди героически преодолевали трудности, которые сами же и создавали – посредством собственного раздолбайства и дремучести.
В нынешние времена у ниспровергателей икон (а они спустя тридцать лет чувствуют себя прекрасно и занимаются тем же) появился новый мем – «герои поневоле». Произносится он, в почти обязательном порядке, при рекламной раскрутке произведений оплевывающего кинематографа, вроде «Зои», «Братства», «Чернобыля», «Блокадного дневника», и подразумевает то, что советские герои таковыми быть вовсе не хотели, но их заставили бросаться на амбразуру, лезть под пылающий реактор, прикрывать отход отряда, ибо деваться было некуда, вот и думайте, сколь стоит такой героизм.
Само существование «героя поневоле» с его неправильным и не таким уж красивым героизмом подразумевает, что есть на свете «герои по воле», т.е. геройствовавшие продуманно, правильные и красивые.
Разбирая эту вроде бы несложную логическую задачу, пытался отыскать в памяти хоть одного конкретного представителя такого героизма, но на ум приходил только барон К.Ф.И фон Мюнхгаузен, у которого подвиг был запланирован на четверг 29 мая с 9 до 11 часов.
Потом все же вспомнилось кое-что – большей частью литературные персонажи вроде солженицынского дипломата Володина, сообщившего американцам, что агенты кровавого Сталина собираются спереть у них секрет атомной бомбы, или вдохновленного пионерством Павлика Морозова, в действительности – несчастного ребенка, убитого и оболганного…
Из персон непридуманных под категорию «вольных героев» можно подверстать разве что советских диссидентов, сознательно восставших против ненавистного режима, сначала получивших за то большие неприятности (иногда очень большие), потом – лавры и паспорта, американские или европейские.
Хотя и здесь, мягко скажем, не все однозначно, поскольку существовать такие герои могут только в парадигме вечной борьбы, которую и после того, как «ненавистный режим» пал, они не свернули, а даже усилили – по мере старческих возможностей…
Сюда же, пусть и с большой натяжкой, можно пристегнуть камикадзе, шахидов и прочих предпочитающих умереть за идею незатейливо и гарантированно.
Короче говоря, размышления о «героях по воле» не приводят ни к чему хорошему, и компания вырисовывается не самая красивая. Но иначе быть не может, поскольку все подлинные герои – именно «поневоле».
Герой раскрывает себя в ситуациях, которые создает судьба, а не он сам. Даже если он абсолютный первопроходец в опасном неизведанном пространстве, если это Гагарин и Леонов, побывавшие там, где до них не бывал никто, он нацелен на достижение цели, выполнение задачи, а не на самопожертвование или красивую смерть.
Казус в том, что у судьбы может быть собственный взгляд на цель и задачу, и тогда открывается то, что в человеке уже было заложено. Геройство – своего рода инстинкт, который у одних обострен до автоматизма (как у генерала Зиничева, или того преподавателя НВП, который в долю секунды лег на гранату, брошенную в окно класса), у других – притуплен, у третьих вовсе отсутствует, за что не надо клеймить – люди разные, и дай Бог не попасть на такого рода экзамен…
Все это – очевидность, уже потому что люди, сознательно создающие героические ситуации, предпосылки для героизма, чаще всего вредители или идиоты, или то и другое разом. Поджигатели домов ради отваги на пожаре.
История войн набита под завязку примерами того, что полководец, ведущий войско в бой не по соображениям тактики, а ради удали и «чтоб в газетах прописали», все проигрывает и всех губит. Ладно бы только себя.
Война, кстати, катализатор хоть и наглядный, но грубый, и вообще сама по себе опасность профессии – еще не героизм. (Хотя, как говорил Бургомистр из пьесы про того же Мюнхгаузена, «ходить на работу каждое утро к девяти часам, конечно, не подвиг… но что-то героическое в этом все же есть».)
Остается лишь добавить, что в наши агрессивные на слова, но мирные в действительности времена (пусть и не везде) «героизм по воле» стал коммерцией – от прыганья с мостов на резинках до дорогого коммерческого альпинизма, где стремящиеся «познать себя» мрут повально, как те пятеро на Эльбрусе, погибшие только оттого, что им не надо было туда лезть – силенок мало, – и часто утягивают за собой профессионалов-спасателей. Легче развернуть земной шар в другую сторону, чем превратить глупую смерть в геройскую.
