Владимир Путин в беседе с ростовским губернатором Василием Голубевым назвал безработицу одной из главных проблем в стране и заявил о необходимости обратить особое внимание на рынок труда. Понятно, что этот месседж направлен не только Ростовской области.
Цифры и тенденции
Действительно, по данным последнего доклада Росстата, в июле 2020 года количество безработных в России достигло 6,3 % от общего количества рабочей силы и на 40,6 % превысило показатели июля 2019 года.
Понятно, что резкий всплеск безработицы вызван последствиями пандемии коронавируса и рано или поздно пойдет на спад. Когда это случится – простор для экспертных мнений и гаданий на кофейной гуще. Кто-то считает, что стабилизация уже началась, кто-то – что понадобится два года для выхода на докризисный уровень.
Но кроме динамики цифр, отражающих количественное состояние рынка труда, есть еще и качественные долгосрочные тенденции, которые не имеют прямой связи с пандемией, так как проявились задолго до нее. Сегодня количество заслоняет качество. Но из кризисного пике рынок труда выйдет, а тенденции никуда не денутся. И они тоже требуют пристального внимания.
Например, не так давно в СМИ и соцсетях обсуждались результаты мониторинга центра трудовых исследований НИУ ВШЭ по так называемой группе NEET – представителей молодежи от 15 до 24 лет, которые нигде не учатся и не работают. Таковых в России насчитали почти два миллиона. Тема для хайпа благодатная. Можно, например, от души порассуждать о тунеядцах и бездельниках, сидящих на родительской шее.
Учить или не учить?
Среди догадок о причинах этого явления особо вызывает интерес повествование о загадочном поколении Z, которое не хочет учиться и работать, потому что ему претят ценности потребительского общества. На что же живут Z-мены? На доходы от блогерства – без малейшей тени улыбки сообщает автор.
Дальше нужно только посмотреть таблицу, согласно которой наибольшее количество продвинутых Z-блогеров дислоцировано в республиках Северного Кавказа и Тыве, чтобы оценить всю тонкость юмора.
А какую подоплеку вскрывает пресловутое исследование НИУ ВШЭ? Оно весьма назидательно для юношества, поскольку причины появления NEET-менов сводятся к тому, что «кто плохо учился, тот в жизни не пригодился».
Однако в группе 20–24-летних оказалось много выпускников с высшим образованием, которые, получив диплом, не могут устроиться на работу. Таких, ничтоже сумняшеся, определили как выпускников некачественных вузов. Но, простите, каковы критерии некачественности учебных заведений, и какие из них (кроме ВШЭ, естественно) являются качественными?
Или ближе к практике: каким образом выпускнику школы выбирать вуз и профессию, чтобы на следующий день после получения диплома не оказаться в теплой компании NEET-менов?
Вспомним, как популярны совсем недавно были профессии юристов, экономистов, и откроем сайт «Работа в России». Количество размещенных резюме юристов на момент написания этой статьи – 65 301. А количество вакансий на всю Россию-матушку – 888. Резюме экономистов аж 96 866. А вакансий 2 591. Что же, всех этих неприкаянных работников умственного труда наплодили некачественные вузы?
Вслед за трендом
Довольно часто можно услышать сетования по поводу того, что отечественная система высшего образования оторвана от реальной экономики. Да с чего бы вдруг? А кто положил в карманы деньги за обучение всех этих креативных менеджеров? Это что, не реальная рыночная экономика? Образование, как никакая другая отрасль, ориентировано на спрос. Пока существуют модные профессии, вузы будут выпекать таких специалистов как горячие пирожки.
И то, что образовательная система никак не учитывает потребности рынка труда, – тоже неправда. Многие вузы готовят специалистов по целевым заказам корпораций. Только если перейти полностью на систему заказов, то высшее образование усохнет, как шагреневая кожа, и множество специальностей просто исчезнут. Ибо званых много, а избранных, то есть готовых платить за подготовку специалистов, отнюдь.
Есть еще одно соображение. А как, собственно, вузы могут ориентироваться в потребностях этого невероятно изменчивого мира? Срок подготовки специалиста с высшим образованием – порядка пяти лет. На нашей памяти за этот сравнительно короткий период цены на нефть сначала пробили потолок, а затем днище. Вот и гадай теперь: нефтяник – это все еще круто или уже так себе?
К кризисам и катаклизмам стоит добавить и технический прогресс, а именно роботизацию и автоматизацию. Причем если еще недавно внедряли автоматические руки, то сегодня многие уважаемые компании начали внедрять и автоматические мозги – назвать эти новации искусственным интеллектом язык не поворачивается.
Тем не менее даже в таком качестве эти новшества выдавливают с рынка живых людей.
Контуры нового мира
Есть ощущение, что многие институты, сложившиеся в XIX–XX веках, в XXI веке становятся все более архаичными, не поспевающими за стремительным бегом времени. Это, к сожалению, касается не только образования, но и реальной экономики. И то же проявляется на рынке труда. Ведь если, с одной стороны, существуют тысячи ненужных резюме, то с другой – тысячи ненужных вакансий.
Вакансий, заполнять которые никто не хочет. Ибо там низкая оплата, плохие условия труда, несоразмерные вознаграждению требования работодателя. И вовсе не потому, что хозяин – сквалыга и кровопивец, хотя и это зачастую бывает. А потому, что предприятие неэффективное – низкая производительность труда компенсируется количеством рабочих рук.
Человек там не носитель интеллектуального капитала – самого важного ресурса современной экономики, а исполнитель функций. Подай – принеси – подмети – пошел вон.
Но эта архаика уже настолько вразрез с нынешней реальностью, что даже те, у кого работы нет, на такую не идут. До некоторых пор ситуацию спасали гости из слаборазвитых стран, но в последние годы и гастарбайтеры стали более разборчивы в отношении оплаты и условий труда, ибо в страны, откуда они прибыли, тоже дошла благая весть о шестом технологическом укладе.
В заключение стоит сказать, что издержки столкновения старого и нового – не исключительно наша проблема.
Есть любопытная гипотеза, что одной из причин сегодняшнего накала страстей во вполне благополучной Беларуси является попытка Лукашенко «законсервировать» индустриальную модель времен позднего социализма. А она становится все более неэффективной, со всеми вытекающими в плане уровня жизни и перспектив для граждан.
И доля молодежи NEET в России находится на уровне среднеевропейских значений. А это значит, что решение задачки не нашел никто. Но искать придется, ибо время движется вперед, а не назад.
