Одна из многочисленных комиссий ЮНЕСКО, придуманных специально для того, чтобы лезть не в свои дела и поучать, выразила в докладе «обеспокоенность» тем, что в российских учебниках для младших классов наличествуют гендерные стереотипы.
Буквально было сказано, что женщины, как правило, изображаются домохозяйками, мужчины – в качестве рабочих и солдат.
Какие оргвыводы последуют из доклада – неизвестно, да и не важно.
Однако человек, мало-мальски знакомый с европейским бюрократическим новоязом, сразу поймет, что «гендерные стереотипы» – это, безусловно, плохо, хорошее там «стереотипами» не назовут. И поэтому комиссия «обеспокоена».
Но даже если от этой заграничной грамотки у нас ни холодно ни жарко, все же возникает ощущение, что ты оказался в некой машине времени, что тебе намекают на то, что у тебя уже давно было.
С лесенки ответил Вова:
– Мама – летчик? Что ж такого?
Вот у Коли, например,
Мама – милиционер!
А у Толи и у Веры
Обе мамы – инженеры!
А у Левы мама – повар!
Мама-летчик? Что ж такого!
Поэтому, прежде чем обеспокоиться нашими учебниками, стоило бы поразмышлять на тему «чья бы корова мычала».
Более того, урожденно-советские граждане, особенно те, кому пятьдесят и больше, никаких гендерных стереотипов в пропаганде и образовании не застали, но родились и росли уже при ломке этих стереотипов.
Образцово-плакатные мамы и кораблями управляли, и в космос летали, директорами заводов были, бригадами трактористов командовали – и преподносилось это как некий идеал дамского освобождения, который с особой торжественностью возглашался в праздничный нерабочий день, который мы сегодня отмечаем.
Что, в общем, не удивительно, поскольку 8 Марта имеет не просто политические, но близкие нам тогдашним социал-демократические корни.
Кстати, и наши, и европейские левые довольно успешно пользовались женскими митингами для расшатывания монархии и прочих неправильных режимов.
При здравом же взгляде претензии женщин на избирательное право и мужские профессии – а именно так понималось равенство полов – в первые десятилетия прошлого века могут показаться чем-то излишним.
Две мировые и цикл гражданских войн в Европе и России настолько выкосили мужское поголовье, что права превращались в обязанности – женщинам пришлось и рычагами тракторов ворочать, и плуги вместо лошадей таскать, вливаться в еще вчера преимущественно мужские профессии врача и учителя, летать на самолетах, ворочать шпалы на железных дорогах…
Так что жестокая история сама удовлетворила требования символических Розы и Клары, никогда, кстати, не рожавших и не понимавших, что широко распространенные плуги, шпалы и самолеты вредны не просто для женского здоровья, но для видового человеческого сохранения, а избирательное и прочие политические права при такой жизни становятся лишь приятной моральной надбавкой.
Так что на обложке была сплошная «мама-летчик», реальность, как мы помним, была куда проще и грубее, как в присказке военных лет «я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик». Неофициальным символом той реальности стала легендарная тетка с кувалдой и в красном жилете, стоящая на путях…
Кстати, не помню, когда в последний раз этих теток видел: помню лишь, что в детстве и юности видел их постоянно. А теперь – не вижу.
Думаю, это признак того, что жизнь стала налаживаться. А поскольку та жизнь, с кувалдами и красными жилетами, задержалась у нас слишком надолго, появилось в народе (а следом и в пропаганде) осознание, что гендерные стереотипы намного лучше и естественнее, чем их ломка.
Потому и расцветает от года к году тот антураж женского праздника, от которого Розу-Клару затрясло бы и закошмарило, все эти цветочки, открыточки, бантики из блестящей бумажечки, флакончики, котятки, ми-ми, зайка моя, «работа вабще не женское дело» и т. д.
Это не пошло – это нормально.
Там, «у них», видимо, было не так жестко, как у нас, вот и взбесились наконец. От жиру взбесились. Ездят по свету, суют нос в чужие учебники и «выражают озабоченность», что женщины там изображаются без кувалд, гаечных ключей и пулеметов.
Что эти дурачки о кувалдах знают? А мы – знаем, потому так и изображаем женский идеал.
