«Большой человек!»
Машинист самоходной установки СУ-76 Владимир Олейник был призван на фронт в 1942 году. «В Москве нас сначала отправили в школу механиков-водителей. Целый год в ней учились, а потом — на фронт», — говорит Владимир Ефремович. Так наш герой оказался машинистом на танке Т-70. В одном из боев, при освобождении Латвии, машина подорвалась на мине. Владимира Ефремовича контузило, но, к счастью, обошлось без ранений. «После этого я пересел на СУ-76. Самоходная установка — машина, которая поддерживает наступающих. Например, идет в атаку танковая дивизия или полк, а сзади самоходная артиллерия поддерживает. А у нас как было? Русский Иван по-другому воюет! Прорвали оцепление и пошли все разом — и танки, и самоходки, все в кучу», — эмоционально рассказывает Владимир Ефремович.
После госпиталя Олейника назначили старшим механиком дивизиона. «Большой — человек!» — шутливо говорит фронтовик. В один из дней всю дивизию отправили на стрельбище. Солдаты, как положено, отстрелялись, приехали в лагерь. «Командир дивизиона, полковник, давай нам объяснять, мол, ребята, скрывать ничего от вас не хочу. Я знаю, вы беспокоитесь, чувствуете, что вас снова формируют. (А ведь все шло к концу войны, вот мы и разволновались). И он сознался: мы поедем на Восток, Китай освобождать», — вспоминает Владимир Ефремович.
Но сначала была победа. В два часа ночи дежурный поднял всю дивизию: «Ребята, подъем — ПОБЕДА!». Олейник восклицает: «Представляете, что там творилось?! Как все ликовали! А утром из нас уже новую часть сформировали — и на станцию, где погрузили в вагоны». В Красноярске Владимир Ефремович соскочил с поезда, пересел на другой и через четыре часа был в Канске, где его ждали с войны мать и семеро сестер.
После долгожданной встречи, нагрузив солдатский рюкзак свежим хлебом, машинист самоходки снова собрался в дорогу: нужно было догонять свою дивизию. И хотя Владимир Ефремович все же добрался до своих танкистов, вернуться за штурвал самоходной установки ему было не суждено. По воле судьбы он стал личным водителем полковника воздушной армии. «В какой-то момент я понял, что на передовую уже не попаду. Полковник ведь не сразу мне сказал, что берет к себе шофёром. Я сказал, что если не попаду на фронт, то много потеряю. Он удивился и говорит, мол, ничего ты не потеряешь. Так, до самого дембеля был с ним», — вспоминает Олейник.
Лягушки и бочка спирта
«Что такое война? Было ли страшно? Ведь ты же человек, у тебя душа есть! Знаешь, куда идешь — на смерть. Но! Идти надо было! Вот и сидишь в танке, ничего вокруг не видишь. Если снаряд рядом упадет, танк подпрыгнет, едешь дальше. А если по танку вдарит — амба — уже не вылезешь оттуда. Клинит все. Удар снаряда такой силы! Русская броня крепче любой брони в мире.
Она не сдается и не лопается при ударе, но в ней заживо можешь помереть. От звука удара и взрыва снаряда. Попадаешь в какую-то бездну, все выключается, танк останавливается, мотор глохнет. Хватаешь за ручку открыть люк, а его заклинило. Экипаж может выскочить через верхний люк, а механик иной раз и остается там… Особенно жутко, когда контузит и лишаешься слуха. Потом потихоньку в ушах начинает отходить, недели две-три ходишь со звоном в ушах», — эмоционально вспоминает фронтовик.
Были, конечно, и такие истории, которые сейчас Владимир Ефремович вспоминает с улыбкой. Например, про консервы из лягушек, которые солдаты ели ночью, между боями. «Понимание того, что это лягушки, пришло не сразу. Но когда увидели эти маленькие лапки, плохо было всему, — батальону», — смеется Олейник. А однажды машинист самоходки получил от полкового командира тростью по спине. «Дело было вот как. Освободили мы Ригу. Ну, куда на радостях? На спиртзавод! Залетаем туда, а там пехота уже вовсю шурует. Пьют, отмечают. Офицеры бегают в панике, собирают их. Подъехали на самоходке, попросили пехоту: «А ну, ребята, помогите танкистам!».
Те закатили на танк бочку спирта, и мы со спиртзавода тикать. А тут командир наш навстречу! Пальцем так поманил меня… Подхожу. Жесткий он мужик был. Как дал мне своей тростью по спине! — от таких воспоминаний Олейник даже немного морщится и добавляет. — Поехали на стоянку нашего батальона с этой бочкой в танке. Встречает нас майор Кравченко, спрашивает: что, попались? Попались, говорим. Привезли? Привезли! Ну и молодцы! Доставайте! Старшина, получай бочку, угощай ребят. Выпили все вместе этот спирт, а получили только я да командир машины. Ну что поделаешь? Дисциплина была важнее всего».
О главном
После одного из боев Владимир Ефремович получил медаль «За отвагу». В тот день их дивизия освобождала прибалтийский город. Важно было прорвать немецкий заградбатальон. Олейник вспоминает, что такие укрепления были у врага особенно крепкими, сломить оборону было крайне трудно. Наши войска бились с немцами почти сутки. Пехота врага стала отступать, пошла наша, а следом танковая дивизия, в которой воевал наш герой. «Как я вырвался — не знаю. Выкатил из-за угла, а там вражеская пушка стоит, и по нашим без передышки лупит. Я как шел прямо, так через эту пушку и перескочил, помял ее самоходкой», — вспоминает Владимир Ефремович.
В армии Олейник прослужил целых восемь лет. После вой-ны с Японией ему предложили остаться на Сахалине, где он продолжал служить водителем у военного начальства. Но он решил вернуться на родину, там ждала семья. До седин Владимир Ефремович работал в сельском хозяйстве Канского района получил звание ветеран труда. Сегодня, в свои 90 лет, ровесник района бодр и весел, вместе с дочерью ухаживает за огородом. А иногда перелистывает фронтовой альбом, который ему подарили дети и внуки.
