Недавно мне довелось провести без малого три недели в регионе, которому предложено немного потерпеть во имя высших целей. Я говорю о Крыме.
Первый вопрос был совсем простой: «Лучше стало или хуже?»
– Мы теперь дома, – говорит мой старый евпаторийский приятель, – а дома не бывает «лучше» или «хуже». Дома – это дома.
Сам он, кстати, феноменальный домосед. Уместив огромное туловище за компьютером, без особой надобности из-за него не выходит. Но на выборы, то бишь референдум, в прошлом году пошел – говорит, впервые за все двадцать с лишним лет, поэтому и в списках он не значился. Потребовал внести… Когда объявили результаты, выяснилось, что Крым возвращается в Россию, монументальный мой приятель, впервые нарушив многолетний обет трезвости, принялся снимать на видео сожжение своего теперь уже ненужного украинского паспорта, периодически сопровождая съемку выкриками: «Двадцать четыре года коту под хвост». Фоном шли увещевания домашних: «Папа, ну шо ты делаешь, в конце концов…»
Местом казни стала большая суповая тарелка – должно быть, ее и жалели.
За окном его квартиры были те же пятиэтажки, что и двадцать, да и тридцать лет назад, на первом этаже – магазинчик крымской парфюмерии (это фирменный продукт полуострова, таких много), открытый давно, еще при прежней стране, по улице ездят «богданчики» с «дельфинчиками» – маленькие городские автобусы украинского производства, такие у нас не встретишь, – сам дом никак не преобразился (тут преображаться нечему, он 50-х годов постройки, как у нас в Дивногорске), разве что появился новый отопительный аппарат, купленный самим хозяином, – короче говоря, жизнь не расцвела в одночасье, и надобно подумать, прежде чем ответить, почему эти двадцать с лишним лет ушли «под хвост».
Главная примета первого года возвращения домой (это, по моим впечатлениям, преобладающее убеждение, поэтому привожу его без пояснений) – гул бензогенераторов возле магазинов и палаток, возникающий почти одновременно и в определенное время. Электричество вырубают в одних районах по два раза в день на два часа, в других пореже – видимо, там, где бесчисленные санатории, которые, кстати, заполняются понемногу детьми, причем, судя по лицам, откуда-то с наших северов. В краеведческом музее, где экскурсию проводили для меня одного, свет погас как раз на том месте, когда во II веке до нашей эры Митридат Евпатор приказал своему полководцу Диофанту отвоевать Керкинитиду (древнее название Евпатории) у захвативших ее скифов, и Диофант со своей задачей справился… В общем, меня попросили прийти часа через полтора, а лучше через два, чтобы продолжить с того же места. Причем сказали это без всяких охов по поводу неудобства, которое стало стабильным и, конечно, удовольствия не вызывает… Но нигде – в магазинах, в квартирах, в кафешках – не услышал ни одного стенания «когда ж все это кончится». Пока крымский блэкаут держится на одних лишь светлых надеждах, что все изменится, и, само собой, к лучшему… И здесь не надо восторгаться русским патриотизмом: лучше представить себе, если бы такое происходило, например, в нашем избалованном городе – какие бы прокламации писали, пикеты устраивали. Хотя и там ругаются насчет электричества – но только местное начальство с журналистами по телевизору, а больше всех ругается главный крымский начальник Аксенов. Требует, понимаешь, чтобы перемены были только к лучшему…
Дожидаясь окончания истории с полководцем Диофантом, иду на рынок и вообще по магазинам. Цены – выше, чем в Красноярске, «почти все ведь с материка везем», говорят местные, хотя понимают, конечно, что курортные города везде дорогие: более того, десять лет назад сам видел, что здешний продуктовый рынок был вдвое беднее и вдвое дороже киевского на Лисовой. Но, конечно, самый грандиозный ценовой прыжок совершило вино. «Массандра», которая еще год назад стоила здесь от 120 до 180 рублей за бутылку – чем и привлекал Крым, так же как любая винодельческая страна, – теперь 500–600 и более… Как-то еще прошлой осенью прочел в одном умном журнале, что не все российские законы следует буквально переносить в Крым: например, наше алкогольное законодательство для полуострова, где виноделие – важнейшая отрасль промышленности, ему вообще противопоказано… Видимо, прав был журнал. А кроме того, пришлось встретиться с еще одной нашей до боли знакомой особенностью: с распростертыми объятьями встретили крымчане нашу страховую медицину (при Украине платным было все), но началась та же шарманка – номерков нет, приходите через 27 дней и т. д.
Но есть и другое. В Крыму обильно сажают местных чиновников. Когда смотрел по местному ТВ годовой отчет республиканской прокуратуры, создалось впечатление, что традиции украинской коррупции (чиновники-то в большинстве прежние) с традициями коррупции российской совместимы еще меньше, чем наши алкогольные законы с крымским виноделием. Попросту у нас обычно воруют при выполнении поставленной задачи, а на Украине – без выполнения.
– Вон арестовали этого, ну, которому шесть миллионов на дорогу дали, так он и упер все до копейки, – говорит пожилой местный таксист, как большинство его коллег, всезнающий правдоруб, – он же не привык, что проверять приедут, спросят: где дорога? Дороги нет, ни сантиметра. Обижался сильно. – Потом добавил: – Он, я думаю, как Украину сдал, так и Россию сдал бы.
Я не досказал про Диофанта… Скифов-то он прогнал, но, видимо, нанесенный ими ущерб был настолько велик, что как полноценный полис Керкинитида больше не возродилась – на ее месте вплоть до прихода Мехмета Завоевателя в XV веке существовало только рыбацкое селение. Остается пока радоваться, что нынешние «скифы» на прежних не похожи совсем, но одной радости мало… К тому же это далеко не все, что я хотел рассказать. Как-нибудь да получится.
