«Все мое ношу с собой: холст и краски, печь с трубой» – шучу я про Михаила БИРЮКОВА. Это художник, который не ищет легких путей. Все свои картины он в буквальном смысле выходил, путешествуя с этюдником, рюкзаком, палаткой и массой хитрого самодельного снаряжения по всей Сибири.
Не хлебом единым
Тайга в окрестностях Красноярска, тувинские и хакасские степи, Саяны и Байкал в разные времена года, Туба и Енисей, Кемчуг и Казыр – все это живет и дышит на его картинах.
Перезваниваемся иногда. Спрашиваю:
– Ты где сейчас? Чем занимаешься?
– На острове Ольхон. А занимаюсь я всю жизнь одним и тем же – изобразительным искусством.
И это верно. Какие бы ветры перемен ни дули над страной, как бы тяжело ему не было, куда бы жизнь ни бросала, он всегда занимался любимым делом, которому посвятил всего себя. Работает художник в разных техниках – акварель, холст-масло, графика. Любимый жанр – пейзаж. Один из лучших офортистов края, он владеет всеми техниками офорта и гравюры, а их множество – акватинта, травленый штрих, меццо-тинто, ксилография… Труд очень тонкий, сложный. Здесь столько всего надо знать – лаки, кислоты, металлы, резцы. Специальные инструменты и приспособления нужно сделать своими руками – художник-график оснащает свою мастерскую не один год.
Он помнит времена, когда государство ценило профессиональных художников. Музеи и галереи охотно покупали картины, не было проблем организовать выставку, живописцев отправляли в творческие командировки по всей стране, были творческие дачи. Помнит и лихие 90-е, когда все вдруг сломалось, и людям стало не до искусства, надо было выживать. Картины не продавались, выставки приходилось устраивать на свои деньги, а их не было. Некоторые художники, разочаровавшись в профессии, ушли из нее. Кто-то запил горькую и умер, кто-то ринулся в коммерцию – рисовать сладенькие картинки на потребу толстосумам.
Но он был всегда верен своему призванию. Упорно рисовал, ездил на пленэры, травил кислотой «доски» (это пластина из металла, с которой печатается офорт). Иногда живя впроголодь, кормясь тем, что дают тайга и река. Но никогда не был салонным художником, не рисовал того, что требует рынок, не плыл в русле модных течений. Шел в искусстве своей дорогой.
В двухтысячные стало полегче – местное отделение Союза художников при новом председателе Сергее Ануфриеве ожило. Художники снова стали ездить в творческие командировки. Михаил побывал в Германии, Испании, много работал в Китае. Получил губернаторский грант. Участвует во всех коллективных краевых выставках, проводит много персональных.
Чувство цвета
Чтобы увидеть природу в первозданной ее красоте и побывать в самых глухих уголках Сибири, он устраивался простым рабочим в геологическую партию или археологическую экспедицию. Кроме обязательного снаряжения, таскал на себе еще этюдник и краски. И рисовал – когда в палатке, когда при свете костра. Один из его товарищей-геологов рассказывал на открытии выставки, как художник однажды сделал рисунок на гладкой доске отточенным как бритва топором.
– Я должен увидеть и запечатлеть этот мир так, как до меня его не видел никто другой, – говорит художник.
И это Бирюкову удается: его акварельные листы (эту технику он в последние годы предпочитает всем другим) несут в себе радость узнавания и открытия того, мимо чего мы часто проходим в суете будней, не задумываясь, не замечая неброской красоты простых вещей. Уголок темнохвойной тайги, ручей подо льдом, куст облетевшей черемухи, заснеженная деревенька – дымки над крышами, курганы в степи, закат над озером… У художника все эти образы окружающего мира наполняются жизнью и смыслом. Они то дышат грустью и ностальгией, то удивляют буйством палитры, то поражают смелой цветовой эклектикой.
У Бирюкова мощное чувство цвета, он превосходный колорист. К точной детализации не стремится, у него широкий, вроде бы даже небрежный мазок, чистые краски, но их сочетание… Мастер умеет уловить свет и настроение, передав их несколькими штрихами кисти, точными цветовыми пятнами. У него даже черно-белые офорты играют красками. Мне очень нравятся его бессюжетные работы, где художник просто экспериментирует с цветом. Несколько таких он привез с острова Майорка, куда его пригласили испанские коллеги.
– Правда, у меня там кипарисы сперва получались как елки, – шутит Михаил. – А потом, когда вернулся в Сибирь, елки были как кипарисы.
Он не скрывает, что импрессионисты оказали на него огромное влияние. Как, впрочем, и на все современное искусство. Про любимых Моне и Мане, Гогена, Сезанна, Ренуара может рассказывать часами. В графике ценит Дюрера и Гойю.
– Я вообще не понимаю: как это – работать в мастерской? Рисовать надо только на пленэре, с натуры. Сиюминутное состояние, свет и цвет, который бывает только здесь и сейчас, – это главное! И я пытаюсь это настроение, эти эмоции ухватить. Я, собственно, и иду на природу за эмоциями, которые тут же переношу на лист бумаги. А иногда прямо на металл: есть в офорте такая техника – сухая игла. Некоторые молодые художники сейчас пользуются фотоаппаратом. Щелкнул, потом в компьютер загнал, увеличил, распечатал – и обводи красками. Но это суррогат…
Его акварели последних лет – в прямом смысле мгновенные зарисовки с натуры. Он называет их настроениями. Многие из своих листов художник создал буквально за пять-десять минут, и это не наброски, а вполне законченные работы. Художник считает, что первое впечатление – самое сильное и настоящее. А чтобы было больше впечатлений, надо больше путешествовать.
– Работаю в любое время года, в любую погоду – дождь не дождь, мороз не мороз…
Надо греть!
Акварель? В мороз? Техника и без того капризная, она и в теплую-то погоду подчиняется не каждому, но зимой, на натуре? Краски же замерзают.
Тут-то и начинается еще одна грань творчества Бирюкова. Приходится поработать с металлом. Но уже не с офортными досками, а с листами кровельного железа и нержавейки, с молотком, дрелью, болгаркой, зубилом, напильником. И тогда его художественная мастерская превращается в слесарную. Режет, сверлит, клепает.
Уже много лет Михаил мастерит всевозможные металлические печки, печурочки, обогреватели. Для разных условий работы, для разных целей. От крохотных, размером с пакет молока, до вполне внушительных – как большая микроволновка. Со всевозможными трубами, воздуховодами, дверцами, колосниками. Одни предназначены для того, чтобы греть металлический этюдник, на котором лежит бумага. Другие греют поддон с красками. Третьи отапливают палатку, в которой греется, а то и ночует сам художник. Причем любая из них может работать на трех видах топлива – на бензине, газе или дровах.
– Жизнь заставляет, – улыбается Михаил. – Это в Испании художники могут круглый год работать на пленэре, зимы там, считай, нет. А у нас Сибирь, градусов 40 как ударит. Я и при такой температуре рисую.
Зиму он ждет с нетерпением. Чтобы опять загрузить санки своим снаряжением («надо новую печку испытать»), палатками, спальниками, примусами, красками и отправиться в окрестности Кемчуга, где у него есть старенький домишко. Оттуда он делает творческие марш-броски в тайгу на один-два дня.
Сейчас художник готовится к экспедиции на Алтай:
– Знакомые ребята-фотографы едут, пригласили и меня. Дней 20 будем жить на природе. Вот собираю свой скарб. Надеюсь, килограммов в 50 уложусь. В сентябре ночи уже холодные будут… Ты не представляешь, какую я себе палатку пошил – четырехслойную! Приеду, буду персональную выставку готовить. Хочу все новые работы собрать.
Беспокойный человек. Многие в его возрасте из поликлиник не вылезают. А он в палатках на снегу ночует, рисует на морозе. Хорошо, когда у человека есть любимое Дело – оно не дает душе лениться.
Мастер умеет уловить свет и настроение, передав их несколькими штрихами кисти, точными цветовыми пятнами. У него даже черно-белые офорты играют красками
СПРАВКА
Михаил Михайлович Бирюков родился в 1947 г. в Тульской области. В 1968–1973 годах учился в Красноярском художественном училище им. Сурикова. Участник нескольких десятков художественных выставок – в крае, России и за рубежом. Его работы хранятся в запасниках Красноярского художественного музея им. Сурикова, в Русском музее Санкт-Петербурга, в Музее русского искусства в Харбине. Член Союза художников России с 1989 г.
