5–6 апреля в Москве пройдет третий Всероссийский съезд учителей истории и обществознания. Делегаты, которых ожидается более полутысячи, будут обсуждать самую болезненную тему своей профессии – единый учебник истории России.
Учебник, о необходимости которого так долго говорили высшие власти и, наконец, сам В. В. Путин, превращается, судя по дискуссиям последних лет, в нечто парадоксальное. С одной стороны, многие признают, что такая книга крайне необходима, дабы положить конец разброду и шатаниям, создать внятный исторический образ страны и воспитывать подрастающее поколение в духе патриотизма. С другой – те же многие уверяют, что дело это почти нереальное, поскольку исторических образов России полно, они разные, подчас несовместимые – в итоге, что ни напиши, все равно будут недовольные и не желающие признавать этот учебник единым. То есть возникает задача поистине титанического свойства – как всем угодить, если всем угодить невозможно.
В преддверии съезда «Огонек» публикует большое интервью с руководителем Института всеобщей истории РАН академиком Александром Чубарьяном, который сказал, что составлен список наиболее трудных тем отечественной истории, каковых набралось более 30. Первым по хронологии идет вопрос образования Древнерусского государства – здесь-то, казалось, какие могут быть проблемы?
«Я возглавляю несколько исторических комиссий с представителями разных стран, есть среди них и российско-украинская, которая сегодня де-факто не работает, но де-юре не отменена, – рассказывает академик. – В последний мой приезд в Киев пару месяцев назад ее сопредседатель и мой коллега – украинский историк – не захотел со мной встречаться, а ведь до недавнего времени нам удавалось находить компромисс. Сегодня это непросто. На Украине, например, бытует мнение, что Древнерусское государство – миф, а Киевская Русь – это Украина».
Оцениваем ситуацию: главный российский историк руководствуется не собственно темой Древней Руси, а поиском некоего компромисса с представителями державы, в которой историческая наука уже 20 с лишком лет как превратилась в Диснейленд, где можно развлекаться в свое удовольствие, правда, с единственным условием – не покидать территорию парка. По этой причине поиск компромисса затягивается до бесконечности, ведь, помимо «мифа» о Руси, есть еще и новый – про древних укров, породивших все народы на земле, выкопавших Черное море и насыпавших полуостров Крым (!).
Для чего ищется этот компромисс – пока вся отставленная компания, от летописцев до Соловьева и Ключевского, стоит в сторонке, – главный историк не поясняет. Наверное, потому, что следом придется пояснять – а для кого и вообще для чего пишется единый учебник? Для Украины – и чтобы ее не обидеть? (Акунин-Чхартишвили, новейший специалист в этом деле, тоже переживает по данному поводу, интересуется в соцсети – не унизит ли, если употребит в одном месте слово «Малороссия»?) И далее, если руководствоваться компромиссом, то весь проект уходит в дурную бесконечность, поскольку есть Польша и Прибалтика, Англия с Америкой и вообще куча всякого народа, переживающего, что Россия существовала и продолжает, зараза такая, существовать. Есть, наконец, доморощенная и довольно влиятельная публика, переживающая о том же, региональные националисты, самодеятельные творцы в духе Фоменко и Носовского, просто малограмотные, но активные…
В итоге единый учебник и вообще внятный исторический образ страны становится делом невыполнимым и непонятно зачем нужным.
Нелепость ситуации еще и в том, что власть заказывает учебник по сути той же публике, которая еще на заре постсоветских времен прокляла какое бы то ни было единомыслие в российской истории, поскольку существовало оно будто бы только за счет лжи и репрессивного аппарата. На самом деле образы России от Рюрика до 1917 года в исполнении дореволюционных и советских историков не были радикально непохожи, а даже наоборот, поскольку при всем многообразии подходов – монархического, демократического, марксистского – был неизменный стержень – абсолютная, непререкаемая, стоящая вне каких бы то ни было мнений ценность России и российской государственности. Для этого вовсе не требовалось все ставить с ног на голову, выставлять позорище подвигами и наоборот.
Нынешние метания объясняются лишь тем, что в головах интеллектуальной элиты такой ценности нет. Отечественная история ими рассматривается во «всемирном контексте», а контекст требует постоянных извинений за наше прошлое. «У нас 25 лет подряд в СМИ говорят одно: немецкие оккупанты в сущности не такие уж и плохие, а вот русские – кошмар и ужас. В чем тут вина России? В излишней мягкости. Вы чересчур много извинялись, и к этому привыкли». На самом деле эта «мягкость», о которой говорит Мачей Вишневский, редактор польского онлайн-журнала, будет потверже бетона – если уж главный историк переживает, что не может найти компромисса по Древней Руси с ополоумевшим соседом.
