Сто лет назад закончилась Первая мировая война. Для нас, особенно получивших образование в советское время, она, по сути, не имеет причин. В школе нам объясняли что-то в духе «неразрешимых противоречий капитализма» и «Германия не поспела к дележу колониального пирога».
Для поколения, выросшего на описаниях ужасов войны – Великой Отечественной – и героизма воинов, это были пустые слова. То, что германская промышленность, весьма подросшая к 1914 году, не находила рынков сбыта и источников дешевого сырья, казалось причиной надуманной. Возможно, потому, что в те времена люди еще не в полной мере освоили конвейерное производство ненависти друг к другу. Имею в виду пропаганду.
Вообще, задача любой военной пропаганды при самом отдаленном взгляде проста – нужно убедить свою армию, а затем народ, что мы ведем справедливую войну, поскольку ее начали не мы, а враг, который, в свою очередь, ничтожен, жалок, подл и одновременно страшен, коварен и чудовищен. Он подтолкнул нас, мирных людей, к сопротивлению.
«Мы правы, враг неправ, и с нами Бог, аой!» – так заканчивалась каждая жеста «Песни о Роланде».
Дело профессионалов
Но здесь надо сделать небольшое отступление. Наше представление о войнах имеет явную историческую градацию. Война сама по себе дело жестокое как для участвующих в ней, так и для посторонних. Таковыми были древние войны. Но, скажем, Отечественная 1812 года предстает скорее в героических и романтических тонах, которые не смог разрушить даже вопиющий (для своего времени) натурализм «Войны и мира» Льва Толстого.
«Я честный человек и служу своему государю. Мой враг тоже честный человек и тоже служит своему государю» – таков был негласный девиз войн. Это не от гуманности, а просто оттого, что войны «галантного века» были исключительно войнами профессионалов.
Мирное население могло только наблюдать, как часов в шесть утра, после завтрака, при хорошей погоде и на ровной местности сотни тысяч шикарно одетых мужчин выстраивались красивыми рядами и начинали убивать друг друга.
В ту пору пропаганда тоже присутствовала, например, вражеских королей изображали полными идиотами, которые ездят то на медведях, то на котах, но эта продукция предназначалась исключительно для образованной публики. Простой народ стоял в сторонке.
Особенность Первой мировой и всех последующих войн состояла в том, что для нее мирного населения уже не было. Возникла необходимость убеждать народы, что есть нации, ужасные сами по себе. Собственно, сейчас, в атомный век, мы возвращаемся к пропаганде древнейших войн на полное уничтожение этнических единиц. Первая мировая была здесь только первым опытом.
О том, насколько ужасен враг, первыми задумались англичане, такие пропагандисты, что дай бог каждому. Вот что пишет историк Максим Васильев в «Военном обозрении»: «Чем ужаснее и кровавее будет новость о противнике, запущенная в СМИ, тем больший эмоциональный эффект можно ожидать от читателя. Одними из самых ярких примеров подобной лжи могут стать английские сообщения о том, как немцы перерабатывают трупы солдат, своих и чужих, на стеарин и на корм для свиней. Это сообщение вызвало во всем мире бурю негодования и послужило поводом для вступления Китая в войну на стороне Антанты. 30 апреля 1917 г. английскому премьер-министру в палате общин был задан вопрос, намерен ли он принять меры к тому, чтобы в Египте, Индии и на всем Востоке стало известно, что немцы перерабатывают трупы собственных солдат и солдат противника на корм для свиней. Только в 1925 г. эта ложь была наконец разоблачена в статье, появившейся в американской газете Times Dispatch, которая писала по этому поводу:
Из всех ужасных орудий современной войны едва ли не первое место занимает пропаганда, являющаяся важной составной частью военной машины любой нации. Знаменитая история с трупами, которая во время войны довела ненависть народов к Германии до предела, объявлена сейчас английской палатой общин ложью.
Пройдет еще каких-то 20 лет, и эта «ложь» станет правдой. Ничего не напоминает?
Кузьма Крючков, удалец молодец
У каждой войны есть свой герой. Героем русских военных плакатов стал Кузьма Фирсович Крючков, молодой парень, которому к началу войны было 20 с небольшим. Он, опережая сюжет, выиграл бой у многократно превосходящего противника.
Вспомнив отвагу природную, дикую,
Много врагов изрубил ваш земляк.
Конь его верный не выдал товарища,
Дедовской шашки не гнулася сталь,
Вышел он с честью из дыма пожарища,
Жизни бесстрашному не было жаль!
Знайте, станичники: грудь молодецкая
Ныне украшена белым крестом!
Крестов таких было четыре. Кузьма Фирсович стал первой медийной персоной, добился не только высшей государственной награды, но и вошел в народный быт и фольклор. Портреты казака появлялись не только на плакатах, но и на пачках папирос, конфет, на календарях. Кстати, изображение героя, вырезанное из какого-то журнала, украшало сундук отца Федора в «Двенадцати стульях».
Потом, конечно, был Брестский мир и Гражданская война, в которой Крючков воевал на стороне белых и погиб в 1919 году.
При советской власти с ее чудовищно-циничным отношением к прошлому, с ее беспредельным неуважением к смерти, память о героях Первой мировой была растоптана, а в 20-х годах уничтожено несколько братских могил воинов в окрестностях Петрограда, Самары.
Позже такое же захоронение сровняли с землей при строительстве станции метро «Сокол» в Москве. Кузьма Крючков оставался разве что в памяти людей, переживших ту войну, а для последующих поколений вообще перестал существовать.
Есть одна черта тогдашних плакатов – тексты простые до убожества. Для страны, где была великая поэзия, это выглядело по меньшей мере неприлично. На пропаганду работали люди, не обладающие поэтическим даром или хотя бы мало-мальски приличными способностями.
«Нипочем нам все казаки,
Не боимся мы их сим,
Доблесть их – одне лишь враки!» –
Так хор немцев возгласил.
Однако не стоит относиться к этому слишком строго. В те времена военная пропаганда делала первые шаги, чтобы потом развернуться во всю ширь. На «империалистической» впервые были применены не только авиация, танки и боевые газы, но и агитационные атаки – полиграфические технологии позволяли выпускать листовки гигантскими тиражами и сбрасывать их на головы противника. Масса восполняла качество. Для убеждения солдата вражеской армии, что в плену хорошо, особого художественного дара не требовалось, поскольку подавляющее большинство всех воюющих армий составляли деревенские мужики, которые, как говорили английские матросы, еще сено из волос не вычесали. Англичане, кстати, с их природной технологичностью пошли дальше всех – перед решающим сражением выпустили фальшивый номер итальянской газеты La Stampa, в котором опубликовали статьи о том, как враг топчет пшеницу в занятых областях, а также жалобные письма крестьянок мужьям. Итальянцы вышли на бой морально опустошенными и потерпели сокрушительное поражение.
Но это, повторю, было только начало. Нынешняя пропаганда – а она теперь вся военная – пошла намного дальше.
Классика жанра – статья английского таблоида с заголовком «Путин убил 300 человек», появившаяся, по одним данным, через считаные часы после того, как был сбит малазийский боинг, по другим – когда лайнер еще находился в воздухе. Абсолютным повелителем стал информационный повод, ради которого уже не жалеют никого и ничего.
