Всего в России 17 торжественных дней, каждый из которых приурочен к годовщине сражений, принесших победу русскому оружию и сыгравших особую роль в отечественной истории. Тот, что мы отмечаем 21 сентября, воскрешает в памяти битву на Куликовом поле.
В 1380 году (8 сентября по старому стилю) объединенное войско русских князей под водительством московского князя Дмитрия Ивановича сошлось в междуречье Дона, Непрядвы и Красивой Мечи с войсками монгольского военачальника Мамая.
Память и факты
Памятную дату было решено отмечать по григорианскому календарю – т. е. 21 сентября, что придает празднику особый символизм, поскольку этот день совпадает с одним из великих церковных праздников – Рождеством Пресвятой Богородицы. Ее заступничеству воины приписывали победу, а уж потом – своей стойкости и ратному мастерству.
Канонический взгляд на это событие остается, по сути, неизменным со времени публикации «Истории государства Российского» Карамзина. В том числе поэтому каждый более-менее грамотный человек знает, что победа русских полков положила начало освобождению от татаро-монгольского ига и объединению княжеств под началом Москвы.
В советские времена во всех учебниках анонимно цитировались слова совсем не канонического Льва Гумилева: «На Куликово поле пришли москвичи, серпуховчане, ростовчане, белозерцы, смоляне, муромляне и так далее, а ушли с него – русские». (Оригинал фразы несколько сложнее, но по смыслу почти тот же: победа над Мамаем стала одним из толчков к формированию современного великорусского этноса.)
В научных кругах велись споры о численности сторон, о том, был ли в действительности поединок Пересвета с Челубеем, благословение на битву Сергия Радонежского, наконец, о самом месте сражения. Но тем не менее на толковании исторической значимости сражения это не отражалось. После распада СССР, когда началось повальное ниспровержение всего и вся, были попытки переиначить и значение Куликовской битвы. К примеру, одна из них сводилась к тому, что в этом сражении московский князь воевал не с Ордой, а за нее. Мамай был узурпатором, победив которого, Дмитрий Донской помог вернуть престол его законному обладателю – чингизиду Тохтамышу, который впоследствии и дал ему «легитимный» ярлык на княжение. Соответственно, действовал князь как ревностный вассал монголов, и ни о какой борьбе за свободу и независимость не может быть и речи.
Весь пафос Куликова поля был сконструирован только через столетие после битвы авторами «Задонщины», «Сказания о Мамаевом побоище», каковых можно считать идеологами нарождающегося централизованного государства.
Парадокс в том, что сами по себе эти факты общеизвестны, они не оспариваются историками. Мамай действительно был узурпатором, Тохтамыш – законным ханом, и ярлык от него Дмитрий в самом деле получил. Русь избавится от ига только через сто лет, а окончательно избавится от этого двухвекового проклятья еще позже, после покорения Казани, Астрахани и Сибири. Через два года после победы Дмитрия, в 1382 году, Тохтамыш в отсутствие князя подойдет к стенам Москвы, хитростью возьмет ее и вырежет почти всех жителей. Междоусобия – прежде всего вражда будущей столицы и Твери – не прекратятся. Когда победители возвращались домой, по своим городам, обозы грабили, раненых добивали – и, увы, это дело рук не только литовцев, но и жителей русских княжеств.
Однако политические последствия, казалось бы, неоспоримые факты часто вступают в соперничество с народной памятью, которая в итоге всегда оказывается мудрее мудрецов. Память усваивает нечто самое важное и подлинное. Иногда разница между ней и «фактами» примерно такая же, как между словосочетанием «ледяная вода» и ледяной водой, познать которую можно, только погрузившись в прорубь. Между «монголо-татарским игом», существующим для нас как школьное понятие, и собственно игом – пропасть. Нам трудно, почти невозможно представить себе то чудовище, под которым к 1380 году прожило пять-шесть поколений, которое никому и никогда не удавалось победить. Но только так можно понять подлинный, огромный вес той победы. Пусть историки не находят достоверных сведений о поединке Пересвета с Челубеем, достойнее все-таки верить, что он действительно был. Так же как благословение Сергия Радонежского. Так же как и многое другое, что позже «чистая наука» объявит украшательством и пропагандой. Духовный прорыв такого масштаба и силы вообще нельзя «украсить», как невозможно осветить солнце. В народной памяти он остается неизменным, таким, каким был. То, что поэзия о нем появляется намного позже, – также свойство памяти. В древности оружейники закапывали заготовки для клинков в землю на несколько лет, чтобы влага превратила в ржавчину все ненужные примеси, оставив только чистое железо, так и памяти требуется время, иногда много времени: неважное забывается, остается суть.
Время первых
Когда речь идет о «первой победе», то имеется в виду не победа над монголами, а над государством потомков Чингисхана. С монгольскими войсками русские князья сходились не раз и, случалось, побеждали. Начиная с 1365 года таких побед было несколько. Казус в том, что выгодополучателем этих военных удач был Мамай, рвавшийся к высшей власти в Орде. По сути, князья исполняли свои вассальные обязанности, которые предписывали выступать войском по приказу хана против его врагов. Мамай не был ханом, но на фоне постоянных переворотов в Орде все шло к тому, что он станет им.
Но когда Мамай практически добился того, чего хотел, князь Дмитрий стал первым, кто открыто пошел против него. За девять лет до Куликова поля ордынский властитель делает ставку на главного соперника Дмитрия Ивановича, князя Михаила Тверского – отдает ему ярлык на великое владимирское княжение. В ответ московский князь заявляет монгольскому послу, что не пустит Михаила «в землю владимирскую». В 1374 году Дмитрий отказывается платить дань и собирает своих сторонников на съезд в Переславле-Залесском. Это был открытый бунт, который уже на следующий год перерастет в вооруженное сопротивление. В Нижнем Новгороде князь убивает свиту и тысячный отряд Мамаева посла, которого сначала посадили в тюрьму, а после попытки побега убили. По законам Орды город, где было совершено насилие над ханским посольством, подлежит уничтожению – именно так произошло с Киевом в 1240 году. Но этот вызов – еще не последний. Весной 1376 года русское войско во главе с воеводой Дмитрия Ивановича князем Дмитрием Боброком-Волынским – на Куликовом поле он будет командовать засадным полком, который решит исход битвы, – вторгается на Среднюю Волгу, прогоняет ордынских сборщиков пошлин, берет с них пять тысяч рублей (огромную по тем временам сумму) и сажает на их место русских таможенников. Мамай посылает одного из своих ханов, Арапшу, в карательный поход: Арапша разбил русское войско, разорил Новосильское княжество, Нижегородские и Рязанские земли.
Первое столкновение Дмитрия с монголами происходит 11 августа 1378 года на реке Воже. Мамай посылает против великого князя 50-тысячное войско мурзы Бегича, который гибнет вместе с почти всеми своими воинами и темниками. Многие историки сходятся на том, что именно перед этой, а не Куликовской битвой князь пришел за благословением к Сергию Радонежскому – такое расхождение с канонической версией не меняет ее сути.
Потерпев поражение, монголы снова разоряют Рязанское княжество, но после Вожи становится окончательно ясно, что дело идет к прямому финальному столкновению главных действующих лиц – князя и хана-узурпатора.
За прошедшие к тому времени 140 лет ига очаги сопротивления возникали множество раз – доведенные до отчаяния русские убивали баскаков, за что следовала неминуемая, жестокая кара. Дмитрий Московский стал первым правителем Руси, начавшим освободительную войну, высшей точкой которой стала победа над самим ордынским ханом в междуречье Дона и Непрядвы. До него – да и после – русские князья пользовались «услугами» ордынцев в своих междоусобных войнах. Дмитрий, по сути, сам пошел на Орду – он был первым решившимся на то, что ранее было немыслимо. Пусть уже через два года все вроде бы вернется на круги своя – московский князь не сможет собрать войско для войны с Тохтамышем, и множество русских городов будет разорено, потом он заплатит дань… Но начало было положено, невозможное Дмитрий сделал возможным. Вопреки злобе дня живая память о Куликовом поле начала свою работу, превращая жителей русских княжеств в русский народ.
Прожил Дмитрий 38 лет – мало даже по тем временам. Канонизирован в 1988 году, через пять веков после своей смерти.
Фото: Максим Копылов
