«Никто не забыт и ничто не забыто». Как часто за десятилетия, что прошли с победного мая 1945 года, мы с полной уверенностью повторяли эти слова? Мы чтим память героев, ценим самоотверженный труд людей, которые, покачиваясь от голода, стояли у станков.
А были и те, кто работал во имя Победы, но так и не получил ни признания, ни наград… Долгое время о них не принято было говорить.
Стратегическое значение
Долгое время было принято считать, что едва ли не все объекты в стране были возведены людьми, находившимися «по ту сторону колючей проволоки». Но опубликованные архивные данные свидетельствуют: на 1 января 1941 года численность заключенных в СССР составляла примерно два миллиона человек, или около 8 % от общей численности трудоспособного населения страны.
С первых дней войны из прифронтовой полосы началась масштабная эвакуация, в том числе и на территорию Красноярского края, многочисленного спецконтингента НКВД СССР – заключенных. Людей этой особой категории нередко бросали на самые тяжелые участки работ.
Диссертационное исследование на эту тему провела кандидат исторических наук, доцент кафедры философии и социально-гуманитарных наук КрасГМУ Елена Маменкова. Название ее работы «Заключенные исправительно-трудовых учреждений – трудовой ресурс НКВД СССР в Красноярском крае в 1941–1945 гг.».
– В годы войны с территории края было мобилизовано около 562 тысяч человек, – рассказывает она. – Общая численность заключенных в годы войны в Красноярском крае составляла примерно от 80 до 100 тысяч человек. Да, полноценной заменой мобилизованным они быть не могли, но стали дополнительным источником пополнения трудовых ресурсов. В это время приоритет был отдан тем отраслям, продукция которых имела стратегическое значение. Среди них капитальное строительство (Канский и Красноярский гидролизные заводы), лесозаготовка (Красноярский ИТЛ), горнодобывающая (Норильский ИТЛ), металлургическая и другие. Известно, что з/к привлекали и для строительства аэродромов (трасса Аляска – Сибирь), где проходила дозаправка самолетов, поставляемых США по ленд-лизу.
Как можно больше угля
Первые два года войны заключенные находились в непростых условиях. ИТУ края объективно не были готовы к эвакуации нескольких тысяч заключенных. Ведь их нужно было не только разместить, но и обеспечить охрану, режим содержания. Например, норма жилой площади на одного заключенного в это время составляла 2 кв. м, но на практике она не превышала 1 кв. м, спать приходилось по очереди. Были сложности с продовольственным и вещевым снабжением.
Тяжело приходилось заключенным в Норильске – ему отводилась особая роль. Страна остро нуждалась в никеле, угле, кобальте. В сентябре 1941-го была поставлена задача – начать выплавку чистого электродного никеля к 1 мая. На тот момент не было даже проекта здания. Его выполнили за неделю. Но как построить завод, когда на улице минус 40 градусов, да еще успеть до весны запустить предприятие?
Разработать новую технологию помог заключенный – электромонтер Василий Ромашкин: чтобы кладка не рассыпалась, строители стали прогревать ее электродами.
В годы войны в Норильске начали производить даже взрывчатку – оксиликвит: смесь таймырского мха, угольной пыли и металлического порошка, залитую жидким кислородом. Разрабатывал технологию заключенный, в прошлом артиллерийский инженер-химик, Юрий Зинюк.
Огромную роль в работе комбината сыграл и Авраамий Завенягин. В начале Великой Отечественной войны в его подчинение было передано Главное управление лагерей горно-металлургических предприятий. Один из заключенных приводит его слова (сайт «Мемориал»): «Я не знаю, кто и насколько из вас виноват. Допускаю, что тут много ни в чем не повинных. Но все вы советские люди и, надеюсь, правильно меня поймете. В Арктике дрейфует ледокол «Красин», ему нужно как можно больше угля. Поработайте не за страх, а за совесть. У меня все».
– Когда я работала с архивными документами, больше всего меня поразило искреннее желание многих заключенных помочь своей стране, – рассказывает Елена Сергеевна. – Люди, ущемленные во многом, отбывавшие наказание как за уголовные преступления, так и по политическим мотивам, вносили свой посильный вклад в дело Победы. И вот это желание помочь своей стране в момент общей беды, даже находясь за колючей проволокой, меня удивило и восхитило. Заключенные даже перечисляли из своего крошечного заработка деньги в фонд обороны, хотя могли потратить их на покупку продуктов в лагере в магазине.
Рассекречивание документов
В августе 1943 года были сданы в эксплуатацию первые очереди Канского и Красноярского гидролизных заводов. Заключенные участвовали в самых разных работах – в том числе принимали участие в изготовлении лыж, спецукупорке ящиков для снарядов.
Долгие годы изучение любых аспектов деятельности органов НКВД СССР входило в число запретных тем. К примеру, для написания диссертации Елене Маменковой необходимо было проделать большую подготовительную работу по получению допуска к работе с архивными документами. Потом с текстом диссертации работали три ведомственные экспертные комиссии, решающие вопрос о снятии ограничительных грифов с документов, раскрывающих участие органов УНКВД по Красноярскому краю в решении производственных задач. Они хранились в краевых архивных фондах ГУФСИН, Управления ФСБ России, а также в отделе специальных фондов и реабилитации жертв политических репрессий информационного центра ГУ МВД России.
– Мне посчастливилось первой из региональных исследователей поработать с архивными документами, освещающими производственный процесс, условия содержания контингента Управления Красноярского ИТЛ, – рассказывает Елена Сергеевна. – Для работы с документами у меня были прошнурованные, пронумерованные тетради. Сотрудник, работавший потом с текстом, сверял информацию с каждым документом: вдруг я исказила факты? Разумеется, я не имела права указать ни одной фамилии – за исключением опубликованных в справочных изданиях. Конечно, испытываешь невольное волнение, прикасаясь к пожелтевшим от времени страницам с отметками на полях и в тексте, сделанными красным карандашом. Документы были разные. Это и приказы, инструкции, докладные записки, ведомственная статистика НКВД СССР.
…Часть заключенных так и не дожила до такого долгожданного для всей страны объявления о капитуляции Германии. Не будем же забывать о тех, кто помогал в один из самых страшных периодов в жизни страны как мог. Большинство из них не дождалось наград при жизни. Но пусть о них сохранится хотя бы память.
«Так посмотрите же на дела мои!»
Почти на окраине Красноярска есть небольшая улица Башиловская. Но только немногие знают ее историю, связанную со строительством в Красноярске аффинажного завода. Такое решение было принято еще в 1939 году – переработка медно-никелевых руд на Норильском комбинате показала, что в шламах содержатся платина, золото и серебро. Теперь нужно было получить металлы в чистом виде.
Начало войны не могло быть смягчающим обстоятельством: в 1943-м предприятие должно начать работу, к 1944-му – вдвое увеличить объемы производства платины в СССР, а в 1950-м – стать мировым лидером. Имеющаяся же технология была несовершенна. За помощью обратились к НКВД, зная, что в лагерях находились ученые и в области химии, и в области металлургии. В сентябре 1943 года при ГУЛАГе было создано конструкторско-технологическое бюро.
В его состав вошли крупнейшие ученые, среди них Рудольф Мюллер, доктор химических наук, бывший заведующий кафедрой Ленинградского университета, и доктор технических наук Иван Башилов. Он руководил лабораторией редких элементов в Москве. Разработал проект установки по получению 1,5 грамма радия в год – а в то время один миллиграмм стоил миллионы долларов. Но в 1938-м его арестовали – без доказательств и обвинений. Вернуть ученого к работе помог Авраамий Завенягин – замнаркома внутренних дел. В дневнике Башилова от 5 июля 1943 года появляется запись: «Передан ответ А. П. Завенягину. Отказ от Норильска. Согласие на Красноярск, условие – освобождение».
Но «освобождение» было очень условным. Покинуть по своей воле город ученый не мог. Он был обязан постоянно отмечаться в милиции, несмотря на то что успешно выполнил все возложенные задачи в Красноярске, стал одним из основоположников технологии, позволяющей получать аффинированные порошки металлов платиновой группы из любых видов сырья – от богатых концентратов до бедных (содержащих до 2–3 % по сумме платиноидов).
Иван Башилов не мог понять, в чем провинился перед страной. В обращении к Молотову, с которым был знаком со студенческих лет, ученый написал: «Уважаемый Вячеслав Михайлович, и Вы, и товарищ Сталин пишете о том, что людей надо оценивать по их делам. Так посмотрите же на дела мои!»
Ответа не было. В 1953 году Иван Яковлевич умер, а через четыре года полностью реабилитирован.
Спустя более 40 лет после смерти, в 1996 году, на могиле ученого в Красноярске появился памятник. На черном мраморе кроме портрета, даты рождения и смерти есть фраза: «Так посмотрите же на дела мои». На сайте «Мемориал» приводятся слова бывшего генерального директора «Красцветмета» Владимира Гулидова, сказанные на открытии: «Мы увековечиваем сегодня не только память о нем, но и обо всех тех, кто положил свои жизни и здоровье на алтарь науки, несмотря на то, что государство нанесло всем им тяжелейшую душевную рану, назвав их «врагами народа» и заставив работать в условиях репрессий…» На заводе хранят память и о нем, и о других заключенных из конструкторско-технологического бюро при ГУЛАГе.
