Я ничего не преувеличиваю: ведь мы в ту пору мечтали не о счете в швейцарском банке, не о хоромах на Рублевке с золотыми унитазами, а о полетах в космос или об открытии неведомых островов…
Мне-то вообще повезло несказанно! Оказалось, что сослуживица моей мамы – ни много ни мало родная дочь Никифора Алексеевича. А поскольку моя родительница была весьма дружна с Лидией Никифоровной, у автора этих строк была возможность услышать вполне связный рассказ о подвигах Бегичева…
«Числю себя рыцарем Земли Санникова»
Самое проникновенное из этих повествований о том, как Никифор Бегичев участвовал в поисках пропавшей в полярных льдах экспедиции барона Эдуарда Толля. И это нерв всей героической биографии землепроходца. Дело в том, что он, потомок волжских рыбаков, как и отпрыск остзейских баронов Эдуард Васильевич, был фанатично предан идее найти таинственную Землю Санникова. Легенда о якобы процветающем где-то на просторах Северного Ледовитого океана острове, населенном мудрым и красивым народом онкилонов, с богатым растительным и животным миром, родилась еще в середине XVII века. И оказалась поразительно живучей. А название эта баснословная земля получила в первом десятилетии века XIX. Именно тогда сибирский промышленник и полярный исследователь Яков Санников под большим секретом рассказал петербургскому ученому Матвею Геденштрому, что не раз совершенно отчетливо видел к северу от острова Котельный «столовые горы неведомой земли». Петербургский гость самолично провел наблюдение с помощью мощной по тем временам подзорной трубы, после которого запротоколировал увиденную на горизонте «синеву, совершенно похожую на отдаленную землю». Именно Геденштром, обобщая материалы экспедиции 1808–1810 годов по изучению Новосибирских островов, нанес на карту и «Землю Санникова» – правда, только в пунктирном варианте…
вот через десятки лет продолжатель великого дела полярных исследований Эдуард Толль, стоя на северной оконечности острова Котельный, различил на горизонте «ясные контуры четырех столовых гор». Впоследствии, вернувшись в эти суровые края, ученый определил и примерное расстояние до ранее увиденных «гор»: около 80 верст. Как признавался он в беседах со знакомыми, «я едва избежал искушения немедля помчаться к неведомой земле». Тем более что его восторг по поводу открытия разделил такой сдержанный в оценках научный авторитет той эпохи, как известный флорист и путешественник Александр Бунге. Александр Андреевич писал по этому поводу: «Толль заставил меня уверовать в путеводную блаженную вечность. Да! Именно! При слепящем солнце на северной оконечности острова Котельный наши с ним глаза, и сколько еще зорких глаз, увидели чудо – очертания далеких сине-зеленых по низу и ледяных по верху гор. Нет, мы не обманывались, потому что вычисления предшественников не способны лгать. Земля Санникова… Конечно, это она! Но мы вынужденно прошли мимо из-за шторма, отрезавшего от цели».
Растворился в полярном безмолвии…
…И вот 21 июня 1900 года от одного из петербургских причалов отходит парусно-моторная шхуна «Заря», которой суждено в недалеком будущем стать одной из легенд полярных исследований. Эдуард Васильевич начинает дневник этой судьбоносной для него экспедиции так: «Экспедиция, о которой я помышлял, к которой приготовлялся всею своею зрелою жизнью, развернута и взяла начало. Задача и риск между тем чрезвычайны. Предстоит… отыскать Землю Санникова и, проведя там несколько недель, составить подробный научный отчет!»
Однако на деле все получалось не слишком гладко. Осенью 1900 года «Заре» пришлось встать на зимовку у берегов полуострова Таймыр. И только в августе 1901-го судно смогло продвинуться далеко на север. Выход на малые глубины наталкивал на мысль, что неведомая земля где-то поблизости. Однако «туманы настолько непробиваемы, что, десяток раз пройдя мимо Земли Санникова, можно ее не заметить». Под давлением обстоятельств пришлось свернуть к острову Котельный, где экспедиция встала на новую зимовку.
В
от в ходе этой непростой зимовки и проявилась впервые незаурядная личность Никифора Бегичева, который был там боцманом. То есть призван был освободить барона Толля ото всех хозяйственных забот и нелицеприятных объяснений с командой. И потомок волжских рыбаков делал это с русской истовостью, чем обеспечил ученому возможность для напряженного интеллектуального поиска. И результатом через несколько лет стало открытие архипелага Северная Земля!
Весна 1902 года ознаменовалась для полярников тем, что глава экспедиции объявил своим сподвижникам: «Вынужден принять решение, дабы избавиться от опасной праздности, идти по льду к острову Беннета. Что там? Что за его пределами? Уж, конечно, не земля мертвых, которою пугают шаманы. Там другой, нужный людям край!» С тремя наиболее физически сильными и выносливыми спутниками Эдуард Васильевич сошел с борта шхуны. Чтобы совершить бросок к острову Беннета, к северу от которого, как он предполагал, непременно должна была простираться таинственная Земля Санникова. И – растворился в белом полярном безмолвии. Навеки!
И тогда он спас Колчака
Но основной состав участников экспедиции сумел-таки благополучно вернуться на материк. После чего Никифор Алексеевич, не только не подавленный, но еще и раззадоренный пережитыми невзгодами, принял активнейшее участие в поисках барона Толля. Он стал одним из наиболее ценных участников созданной для этого санно-шлюпочной экспедиции, возглавлял которую лейтенант императорского флота Александр Колчак – тот самый, будущий адмирал и кратковременный Верховный правитель России. Более того – в ходе этой рискованной акции Бегичев спас своего молодого командира от неминуемой гибели. Вот как он сам вспоминал об этом: «Я шел впереди, увидел перед собой трещину, с разбегу перепрыгнул ее. Колчак тоже разбежался, но попал прямо в середину трещины и скрылся под водой. Я бросился к нему, но его не было видно. Потом показалась его ветряная рубашка, я схватил его за нее и вытащил на лед. Но этого было недостаточно – под ним опять подломился лед, Колчак совершенно погрузился в воду и стал тонуть. Я быстро схватил его за голову, вытащил еле живого на лед и осторожно перенес к берегу. оложил на камни и стал звать Иванькова… Мы сняли с Колчака сапоги и всю одежду. Потом я снял с себя теплое егерское белье и стал надевать на лейтенанта. Закурил трубку и дал ему. Он пришел в себя. Я стал ему говорить, что, может быть, он с Иваньковым вернется назад в палатку, а я пойду дальше один. Но он с самолюбием сказал: «От тебя отставать не собираюсь, пойду с тобой!» И пошли по камням, где были крутые подъемы и спуски. Колчак совершенно согрелся, благодарил меня. Сказал: «Никогда в жизни этого случая не забуду!»
Вот в этой непростой ситуации, как в капле воды, отразились основные качества бегичевского характера: способность сохранять самообладание в самых тяжких обстоятельствах, находить решение безошибочно, воплощать его в жизнь молниеносно!
Поисковики нашли вмерзшие в лед фрагменты снаряжения Толля, ряд документов экспедиции. И пришли к выводу: причиной трагедии мог стать тонкий лед пробитой неизвестно кем полыньи, которая и превратилась в смертоносную ловушку. Эдуард Васильевич отметил в своем дневнике за считаные дни до гибели: «Но не всегда наблюдательность поможет, когда идешь по тонкому льду, покрытому припорошенными трещинами, что далеко не редкость у острова Беннета».
Вперед за мечтой
Во время русско-японской войны 1904–1905 годов боцман Никифор Бегичев участвовал в обороне Порт-Артура в составе экипажа миноносца «Бесшумный». И вместе со всей командой был интернирован в порту Циндао после героического прорыва миноносца из японской блокады. После этого стал Георгиевским кавалером.
о окончании войны вернулся в городок Царев Астраханской губернии, откуда был родом, женился, тем паче что в 31 год уже было пора пускать корни. Казалось бы, живи себе среди рыбных промыслов да арбузных плантаций, стриги купоны с героического прошлого… Ан нет, не тот был нрав у рыбацкого сына. И года не прошло, как уехал вчерашний герой Порт-Артура в низовья Енисея. И сразу-то даже не скажешь, кем его считали в то время – то ли удачливым промысловиком, добывавшим неслыханное количество пушнины, то ли исследователем полуострова Таймыр, на карте которого тогда зияло немало белых пятен…
