Экологическое сельское хозяйство – новый сегмент рынка для России. В нашей стране даже понятия такого – «экологически чистый продукт» – не существует. Хотя в последние годы экономика развитых стран мира все чаще «сворачивает» именно на этот путь развития сельского хозяйства – производство продуктов без применения химических удобрений. Насколько это применимо для аграриев Красноярского края, решили выяснить представители Общественной палаты России.
Болезни – от «грязной» еды
Аналитики констатируют: в последние годы во многих странах мира, в том числе и в России, меняется отношение к собственному здоровью. Ученые пришли к единому мнению: человек не может быть здоровым, питаясь нездоровой пищей.
– Среда и пища играют главную роль в ухудшении здоровья населения Земли, – констатирует заведующий лабораторией сравнительной генетики животных Московского института общей генетики имени Вавилова Российской академии наук Юрий Столповский. – По последним данным, на первые места выходят заболевания кишечного тракта и сосудистые проблемы, генетические нарушения имеют 20 % всех ребятишек, количество бесплодных каждый год увеличивается на 25 тысяч человек. Причина: изменение питания, сокращение биологических ресурсов и ухудшение социально-экономических условий. А крупномасштабный переход мирового сельского хозяйства на органические технологии способствует улучшению здоровья человека и состояния окружающей среды.
По данным членов Общественной палаты России, сейчас большинство стран мира переходят на программы экологизации пищевого производства (то есть полностью отказываются от химических удобрений) и считают это стратегическим направлением по обеспечению продовольственными запасами. При этом мировой опыт показывает: экологическое сельское хозяйство сбалансировано и экономически, и социально. Благодаря ему происходит сохранение деревни, сельской культуры.
– В регионах России говорят: это возврат в прошлое. Якобы экологическое сельское хозяйство откатывает наше производство на пройденные рубежи, – дискутирует Юрий Столповский. – Наоборот, это устойчивое производство сельхозпродуктов, где максимально используются внутренние ресурсы хозяйства.
Ученые и общественники из Москвы считают: без экологизации сегодня не выжить мелким фермам, потому что маленький производитель не сможет конкурировать с мощными транснациональными компаниями. А экологическое сельское хозяйство не только приносит прибыль (чистая продукция всегда дороже), но и снижает уровень безработицы, число мигрантов, да к тому же улучшает экологическую ситуацию в регионе.
По статистике, чистые продукты нынче производят 142 страны мира, только в 2011 году рыночная стоимость такой продукции составила 100 млрд долларов. Да и спрос на экологическую еду постоянно растет – на 20–30 % в год. Если говорить о российских реалиях, то потенциальными потребителями чистой еды станут 82 млн человек.
Без удобрений потеряем урожай
Впрочем, ученые вынуждены оперировать только западным и европейским опытом. Российский если и существует, то находится в зачаточном состоянии. Массовое производство сельхозпродуктов строится у нас как раз на применении удобрений.
– Последние пять лет красноярские сельхозпроизводители применяют более 30 тысяч тонн действующего вещества минеральных удобрений в год, – говорит заместитель директора по научной работе Красноярского НИИ сельского хозяйства Валентина Колесникова. – В основном вносят только стартовую дозу минеральных удобрений – чуть больше 30 кг действующего вещества на гектар под зерновые культуры и около 20 кг на гектар под кормовые культуры. По сути, это капля в море.
Красноярские ученые гарантируют: у нас удобрения применяются не абы как, а по расчетному плану, составленному агрохимическими станциями. И на экологическую безопасность продуктов они не влияют. Например, экологотоксилогическое и радиологическое обследование земель и растений в 2013 году показало: остаточные пестициды присутствуют только в 10 % сельхозземель, но превышения ПДК нет, содержание техногенных радионуклидов – на уровне фоновых значений. Превышение тяжелых металлов в овощах обнаружено лишь в пригородной зоне Красноярска, где почвы техногенно загрязнены, и, как следствие, выращивать плоды на них не следует.
– При соблюдении правил защиты растений и технических регламентов использования минеральных удобрений вполне можно получать экологически безопасную продукцию, – считает Валентина Колесникова.
Более того, по оценке экспертов, при отказе от «химии» сельское хозяйство Красноярского края может потерять до 35 % урожая – от вредителей, заболеваний, сорняков. Так что применение химической защиты растений – объективная необходимость, без которой немыслимо получение высоких урожаев.
– В 2013 году было протравлено 60 % семян зерновых и зернобобовых культур, обработано гербицидами более 90 % площади пашни, также применялись пестициды и фунгициды по вегетации, – констатируют красноярские сельхозученые. – В прошлом году пестицидная нагрузка составила 0,28 кг на гектар.
Зато и урожаи в Красноярском крае рекордные. Мы уже 10 лет лидеры в СФО по зерновым – получаем более 20 центнеров с гектара.
А помощь где?
В минсельхозе края констатируют: есть у нас производители экологически чистого продукта. Но это – фермерские хозяйства, у которых не хватает средств на приобретение удобрений, а государственных субсидий на протравливание почв и семян они не получают из-за несоответствия предъявляемым требованиям.
Министерство сельского хозяйства и продовольственной политики Красноярского края ежегодно приобретает удобрений на 117 млн рублей. И все это безвозмездно передает сельхозтоваропроизводителям, участвующим в программе софинансирования. Недостающие фунгициды и пестициды хозяйства покупают за собственные средства.
Такую же поддержку государство должно оказывать и фермерам, производящим экологически чистую продукцию, считают сельхозпроизводители.
– В крае достаточно фермеров, которые готовы выращивать продукцию без удобрений, – говорит первый заместитель министра сельского хозяйства и продовольственной политики края Рафаэль Шагеев. – Но у них должен быть стимул работать. Необходима господдержка этого направления.
Экологизация продукта действительно стоит недешево. Только чтобы доказать, что твои овощи, молоко или мясо без вредных вкраплений, необходимо выложить не одну тысячу рублей.
– Чистота производства связана с отбором проб. В Красноярском крае такой лаборатории нет, – отмечает Рафаэль Марсович. – Ближайшая – в Новосибирске. Одна проба стоит три тысячи рублей. То есть для генетической работы необходимо иметь соответствующий бюджет.
В минсельхозе уверяют: региональному бюджету такие расходы не потянуть. Необходима помощь «сверху» – из Федерации. В конце концов, именно федеральное министерство проводит политику субсидирования химзащиты урожая.
В апреле этого года в Санкт-Петербурге на Межпарламентской ассамблее государств – участников Содружества Независимых Государств был принят модельный закон «Об экологическом агропроизводстве». Он предъявляет определенные требования к производству, сертификации, маркировке, хранению, транспортировке продуктов. А также декларирует соблюдение правил санитарно-эпидемиологической безопасности продукции, установленных национальными техническими регламентами. Распространяется этот документ на страны СНГ. Возможно, благодаря модульному закону к нам будет приходить более качественная продукция из бывших союзных республик.
Кстати, о необходимости принятия российского закона «Об экологическом сельхозпроизводстве» в Государственной думе и федеральном Минсельхозе разговоры идут с конца 1990-х годов. В центральных средствах массовой информации то и дело появляется информация о проведении тех или иных переговоров, круглых столов и совещаний на эту тему. Но пока политика экологического сельхозпроизводства не выработана.
Представители Общественной палаты России, приезжавшие в Красноярск, вскользь заметили: в нашей стране уже существуют крупные игроки на рынке экологического сельского хозяйства. Они якобы вовсе не заинтересованы в появлении нового документа – им конкуренция не нужна. И насколько в этой ситуации поможет повышение уровня экологического сознания среднего производителя и потребителя – большой вопрос.
