История Ивана Голунова, внештатника оппозиционной «Медузы», ставшего абсолютным героем недели по количеству упоминаний, в который раз показала застарелую русскую болезнь. Уникальную болезнь.
Это вовсе не произвол государевых людей – такие люди в той или иной степени повсюду произвольничают. И воруют из казны тоже везде – иначе зачем бы понадобились все эти антикоррупционные ведомства, которые мы честно передирали с западных образцов?
В связи с арестом (домашним) журналиста – а может, и раньше – появился мем «ад приближается». Или «это ад». Так принято говорить в их среде, которая, конечно же, знает, что такое настоящий ад, хотя бы потому, что другие знать этого не могут по определению.
Тут же пикеты, петиции и максимальный репост. Потому что это борьба между силами добра и силами зла. Юридическая плоскость у нас запросто переводится в нравственную.
Парень занимался расследованиями чиновничьего воровства и картинами его же сверхсытой жизни – и потому он уже априори непорочен. Он агнец. Наркотики, само собой, подбросили. По указке тех, кого он разоблачал. Требуем разобраться с произвольщиками и примерно наказать.
Вполне вероятно, что так оно и было. Но! Как откровенно по-идиотски ошибаются те, кто надеется, что если разберутся и накажут, то наступит «мир и в человецех благоволение».
Давайте поднимемся повыше. Уникальность русской истории не только в территориальной экспансии до края континента, не в постоянной борьбе с внешними врагами – от монголов до французов и немцев – но и, как уже сказано, в противостоянии со своими же «брахманами», образованным классом, призванным быть учителями народа.
Началась эта немочь после петровских шоковых реформ, в результате которых появился класс людей, свято верящих, что все у нас «не так, как у людей». Через сто лет Чаадаев оформил это в идею страны, созданной в качестве отрицательного примера – как не надо жить – всему человечеству.
И начался тяни-толкай. Александр I долиберальничался до тайных обществ, его наследник Николай I подобные общества давил и вешал, чем заслужил репутацию реакционера, тогда как реакция – ответ на действие (в данном случае вырезать всю царскую фамилию, что явствовало из бумаг «Южного общества» полковника Пестеля).
Дальше – хуже. Под предлогом того, что государство не дает гражданских свобод, как на Западе, начался революционный террор, ставший материальным выражением «передовой публицистики».
Только с 1901 по 1911 год, по данным историка А. Гейфмана, убито более 17 тысяч государственных людей – от городовых до министров и великих князей. И это помимо убийства императора и всего террора позапрошлого столетия.
А когда государство дало свободы в октябре 1905 года, образованный класс добрался до пика ненависти к государству. Любая наша беда воспринималась «брахманами» на восторженное ура. Победы вызывали ненависть.
Вследствие чего и наступил 17-й год, советская власть, которая, как Николай, класс снова придавила, и кто не сгинул в лагерях, усердно пел осанну власти рабочих и крестьян. Реванш наступил 74 года спустя, последствия известны…
Оппозиция есть везде, но вряд ли противники «режима» в Британии и Франции собираются и говорят о том, что, если Британия и Франция сдохнут, от этого будет лучше всем. А у нас есть. Собираются в Литве и чешут себе.
«Для России построение или конфедерации в лучшем случае, или распад на энное количество отдельных государств, в общем-то, было бы большим благом. Тем более что все к этому идет», – заявил Артемий Троицкий на теперешней неделе. И это «их» генеральная линия, тысячекратно, столетиями проговоренная.
Поэтому те, кто надеется, что, если в истории с Иваном Голуновым «правда восторжествует» и брахманы удовлетворятся, либо дураки, либо сами такие же. Брахманы скажут, как в истории с другим таким же страдальцем, режиссером Серебренниковым, «левиафан ослабил хватку, но еще жив». Достоевский сказал бы проще – надеяться на благосклонность бесов бессмысленно.
