Татьяна Эдуардовна Успенская, дочь писателя Эдуарда Успенского, в открытом письме директору Государственной детской библиотеки потребовала не присваивать имя ее отца литературной премии, поскольку отец этого не достоин.
Подробно пересказывать послание «городу и миру» смысла нет, поскольку сводится оно к одной фразе – Успенский был семейным тираном.
Думаю, что человек, чьим именем называют государственную премию, должен быть прежде всего добрым и нравственным… Мой отец был человеком очень жестоким, совершавшим в течение всей жизни домашнее насилие, это была его система отношений в семье… Это было физическое, психологическое, эмоциональное насилие, повторяющееся постоянно по отношению ко мне – его дочери, моей матери – его жене, его внукам, детям другой жены… Считаю, что имя человека, практиковавшего много лет насилие в своей семье, в том числе в отношении детей, не должно быть присвоено премии в такой гуманистической области, как детская литература.
Письмо сразу же после опубликования начало собирать отклики видных деятелей и вполне ожидаемо станет темой для ток-шоу, где вдохновенно таскают друг друга за космы и трясут грязным бельем.
Увы, потрясти есть чем: сказочник, даже по свидетельствам людей, боготворивших его, имел характер тяжелый, злоупотреблял и состоял в одиозной секте Столбуна – одного из популярных шарлатанов конца 90-х, «лечившего» от алкоголизма и комплексов посредством электрического тока, унижений и битья.
Но на самом деле тема эта идет дальше, чем пошлейшее вскрытие темных сторон биографии.
Юрий Энтин, Григорий Гладков, Борис Грачевский и, наконец, сам адресат открытого письма и инициатор премии – Государственная детская библиотека – отреагировали быстро и единодушно: премии присваивают имя великого (бесспорно – великого! – А. Г.) писателя, а не «домашнего тирана»: каким он был в семье – сами разбирайтесь, это вообще не предмет литературного процесса.
В поддержку Татьяны Эдуардовны выступил детский писатель Валентин Постников (как сам уверяет, «друг семьи»), объявивший о начале сбора подписей под соответствующим воззванием.
А самой первой – и это особенно важно – Оксана Пушкина, депутат Госдумы, авторша и толкательница одиозного законопроекта о профилактике семейного насилия; по причине коронавируса эта сверхгорячая тема слегка подзабыта, но она обязательно вернется, уже возвращается…
– Заявление Татьяны Успенской не стало для меня сюрпризом. Репутация Эдуарда Успенского как домашнего тирана известна. Я действительно считаю его выдающимся детским писателем. Но за всенародно любимыми образами нужно видеть и человека. А человек этот был настоящим тираном. Даже гений не имеет права на насилие и безнаказанность, – пояснила Пушкина и посоветовала давать премиям имена людей «добрых и нравственных», например Николая Носова, который и выдающийся, и в семье никого не обижал.
Вообще частная жизнь великих – благодатная тема для современных литераторов, кинематографистов и массмедиа, поскольку быт и моральный облик часто не согласуются с творчеством и ролью в культуре и истории. Публику это возбуждает. (В советские времена, кстати, делалось ровно наоборот. Если, к примеру, Тарас Шевченко признан великим поэтом, то в историко-биографическом фильме о нем уже невозможно показать, что прототип страдал длительными запоями.)
Но речь не об этом, а о самой постановке вопроса.
Достижений для прославления недостаточно, нужен моральный облик, соответствующий велениям времени. Люди старшего поколения наверняка помнят формулировки типа «отличные производственные показатели Иван Сергеевич совмещает с активной общественной работой и примерным поведением в быту» – расхождение одного с другим могло стать решающим фактором при награждении или назначении на более высокую должность.
И в общем хорошо, если достижения сходятся с моральным обликом, – вопрос в том, кто устанавливает это схождение-расхождение и выносит вердикт. А выносит его конкретный человек или группа товарищей, наделенных таким правом, – и это уже власть, пусть не великая, но абсолютно реальная.
Люди, не заставшие вышеозначенных формулировок, наблюдают, по сути, то же самое – только «у них» и в гротескной форме. Г-н Х приставал к горничной и потому недостоин быть главой Всемирного банка. Г-н У отшлепал дочь 23 года назад и потому «Оскара» не получит. Г-н Z, имеющий этих самых «Оскаров» четыре полки, неразборчив в отношениях с женщинами, и пусть отправляется в тюрьму на 19 лет…
На Западе данная система отлажена, позволяет горы ворочать, и не только среди элит, но и среди простых – потому персоны и группы товарищей, устанавливающие и объявляющие о несоответствии достижений и морального облика, обладают не просто реальной, а очень большой властью.
Собственно, к такой же власти стремятся и возглавляемые г-жой Пушкиной авторы и толкатели известного законопроекта, который, напомню, понятие насилия трактует с необычайной широтой, начиная от «денег на мороженое не дам, шубу не куплю», а контроль над семьей намерен поручить неким активистам и некоммерческим организациям.
Если, теоретически рассуждая, у них все получится, есть шанс стать вершителями судеб, начальниками начальников.
Поскольку Россия в этом отношении, слава богу, страна отсталая, законопроект и вообще такого рода идеи общество принимает без восторга. Ряд экспериментов по западному типу с участием медийных персон и обижаемых ими женщин обнадеживающих результатов не дал.
Но все передовые люди – упорные, и если с живыми пока не получается, начинают тренироваться на покойниках – Эдуард Успенский, напомню, умер 14 августа 2018 года. Становление любой системы требует постоянного действия в одном направлении, пусть даже выглядит оно нелепо, со всех сторон некрасиво, – вода камень точит…
Здесь, кстати, успех может приоткрыть широчайшее поле деятельности, в том числе связанной с гигантами культуры. Не знаю, читала ли г-жа Пушкина книгу Павла Басинского «Лев Толстой: бегство из рая» (премия «Большая книга» 2010 года) – там такое нагромождение абьюза, токсичности и психологического насилия в отношении домашних и прежде всего Софьи Андреевны, что имя Толстого надо не только со всех логотипов убрать, но и Ясную Поляну срыть – для надежности… Но это так – из разряда, надеюсь, антиутопий.
Что же касается собственно Эдуарда Николаевича Успенского, то мне совсем не надо знать, каким он был «на самом деле», – я это и так знаю, как и целые поколения русских людей, выросших и растущих на его сказках.
