Знал я одного человека, который всегда был против всего. Ему скажут «квадратное», а он – «нет, зеленое». Такой вот был пожизненный оппозиционер. Жалко только, что жил он в далекие времена, когда оппозиционность не только скрывалась, но и сама по себе ничего не значила.
А сейчас значит, причем независимо от темы. В нашем городе есть политик (фамилию его называть не буду, потому что он подаст в суд на газету и меня – это его любимое занятие), который получил широчайшую известность без всякого медийного и тем более административного ресурса. Он просто появлялся на всех общественных собраниях – от заседания клуба любителей полосатых кошек до каких-нибудь официальных форумов – и там заявлял свою позицию. Причем так настойчиво, что заткнуть его было почти невозможно. Позиция была всегда против излагаемой линии. Если полосатые коты выставлялись как магистральный путь котоводства, то он митинговал за дымчатый или черепаховый окрас – главное, чтобы против. Если Путина хвалят – он против Путина, если ругают, то за него. И т. д.
В итоге, зная этого господина лет тридцать, я так и не понял, какова же его политическая линия. Трудно найти линию при вялотекущей логике «в огороде бузина, в Киеве дядька, следовательно, бузины в огороде нет и дядьки в Киеве нема тэж».
Но недавно, когда я с ним повстречался на ярмарке и молился про себя, чтобы он… ну, не знаю, в туалет захотел, что ли, только бы ушел… меня осенила мысль. Ведь это талантливейший человек, намного опередивший свое время. Вся его беда в том, что он жил и творил в глухой провинции. А так – гений.
Суть в том, что уже окончательно сломана старая схема, когда известность была следствием бурной деятельности. Сейчас известность не награда, а профессиональное обстоятельство. Технических ресурсов для нее, не в пример вчерашнему дню, множество. Но дело даже не в этом. Эти самые технические ресурсы клюют исключительно на скандальные поводы. И для них уже не важно, какой линии ты придерживаешься.
Ясно, например, чего хотят либералы, коммунисты, неоязычники, но это их личное горе. Нынешний успешный человек на такие мелочи внимания не обращает.
Он просто присутствует – всегда и везде – и заявляет о своей «особой позиции», которая, разумеется, постоянно поперек. И вообще, на суть вопроса нынче смотрят только очкарики. Есть, к примеру, такая журналистка Екатерина Винокурова, сравнительно молодая, упитанная барышня, которой в «Википедии» посвящена статья длиннее, чем про Иоганна Себастьяна Баха. Сия Екатерина заявлена как «оппозиционный журналист», но в чем именно ее оппозиционность, с трезвых глаз не поймешь, потому что она впутывалась во все протестные движения, даже если они противоречили друг другу. Недавно, например, выступила против родительской поддержки элитной московской школы № 57 – тема вроде рядовая до тоски, но в этой школе внуки федеральных министров учатся, а самое приятное, там год назад выявили учителя-педофила. То есть повод показать свою физиономию имеется… Надо будет заявить что-нибудь против бедных.
Да что там какая-то Винокурова!
Глядя на некоторых ветеранов отечественной политики, таких как Эдуард Вениаминович Лимонов, например, я также не знаю, какая у них линия. В общем-то она одна – эпатировать публику при каждом удобном поводе, а коли такового нет, самим создавать его.
Отменить букву «ы». Или защитить «ё». Или обижать журналисток. Или нарушать общественный порядок внутри страны и в бывших советских республиках. Вроде бы ясно, что они не за наших врагов, как либералы, но все прочее покрыто туманом, да и не нужно. Цель-то достигнута – этих людей знают все. А прочее не важно.
То же самое могу сказать и про нашего, местного гения, которого, повторю, ждала бы большая карьера, окажись он в столице. Здесь он известен: каких перемен он добивается, не знает никто. Видимо, даже он сам.
Кстати, я помню, как в 90-м он спас один митинг, на котором, как в Ноевом ковчеге, было всякой твари по паре – от монархистов и демократов до сибирских сепаратистов. Июль. Все стояли на острове Отдыха. ГГС крутила антисоветские песни. Внезапно хлынул ливень. Протестующие укрылись под пролетом Коммунального моста. Ливень лил и лил, и народ начал скисать. И тут наш герой, взобравшись на стульчик, возгласил:
– Друзья, пусть этот дождь станет той живительной влагой, которая омоет раны России.
И бесстрашно вышел под струи. Толпа хлынула за ним. Рядом со мной вышагивал мелкий дедок с тремя зубами во рту и красным знаменем в руках. Счастливый, как пацан, которому подарили свисток.
– Ух, – сказал он, – как в пятнадцатом году!
– А что было в пятнадцатом? – спросил я.
– Как что? – изумился дед. – Царя скинули.
– Так ведь в семнадцатом…
– Нет! – гневно отрезал знаменосец. – В пятнадцатом!
И зашагал за нашим героем. Уже за это надо ему поставить памятник. Может, когда-нибудь сподобятся.
