Традиция «пляски на костях» не изменила себе и после гибели главы МЧС Евгения Зиничева. Коллективный опыт подсказывает, что вряд ли можно было ожидать чего-то другого – если зубоскалят в адрес погибших в автокатастрофах, то на смертях действительно геройских пляшут особенно рьяно.
Все, конечно, было не так, как сообщают официозные СМИ – это не генерал спасал режиссера, а режиссер генерала, который хотел сделать «видосик», поскользнулся и погиб как глупенькая блогерша; и кто поверит, что они в семь утра прилетели на какой-то водопад (генералы так рано не встают), и вообще оба были пьяные, потому и утаили данные о содержании алкоголя в крови и т.д. и т.п., что пересказывать совсем не хочется: есть желание – смотрите сами…
Фундаментальная ошибка считать, что «традиция» зародилась с появлением интернета и профессии бота. Не надо валить на прогресс константы человеческой природы.
Еще в советском детстве я узнавал от «умных людей», что Гагарин разбился, потому что «летал пьяный» (вариант – гонял лосей), Чкалов – тоже пьяный, Матросов – вусмерть пьяный, к тому же на дзот его гнали пинками…
То, что впоследствии назовут «альтернативными версиями» и выпустят в свет, было давним, как сам человек, проявлением грязной души с грязными глазами, видящей грязь во всем, особенно в чистом.
Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло; если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма? (Матф. 6:22).
То, что та прежняя гнусь проговаривалась шепотком и в закрытых помещениях, а нынешняя разносится по свету (и, кстати, не всегда анонимно) ничуть не изменяет ее сути.
Это не «критически настроенные», а просто мерзкие люди. Обычно, по-человечески, а не политически, мерзкие.
Они были и будут. Между ними и нормальными (само собой, далеко не безгрешными) людьми всегда есть граница – нормальный ее не переступит, а если переступит по внезапному неразумию – будет мучиться… Эти – никогда.
И, кажется, что лучше всего было бы вогнать эту мерзоту в давнее доинтернетное, допечатное существование, чтоб, как в моем детстве, шушукались по заугольям…
Государство с его законами и аппаратом легального насилия придумано в том числе для того, чтобы придавливать, держать в узде низменные проявления человеческой натуры – по возможности, конечно, потому что, во-первых, за всем не уследишь, а во-вторых государство не воспитывает, и тем более не перевоспитывает, а может лишь дать по башке в нужный момент.
По нынешним временам отправить в безвозвратный бан всех «плясунов» кажется чем-то технически и политически невероятным – придется перестраивать всю жизнь снизу доверху. Хотя, может, и ошибаюсь…
Худшее в другом: откровенная мерзость давно легализована и общество стало зависимым от нее.
Мне доводилось встречать по-настоящему злобных, грязноглазых людей, и они были едины в том, что искренне считали свою злобность – честностью. Воспаленной и бесстрашной. (Только один занимательный персонаж признался, «говорят, у меня язык острый – нет, он раздвоенный»).
В 90-е «честность» стала чрезвычайно востребованной, такие люди, при наличии способностей, сделали неплохую карьеру в журналистике – кстати, и те, кого встречал…
Так появился обычай принимать мерзость как «версию». Он до сих пор жив, хоть и надоел, и оттеснен на медийную периферию. Но грязь-то не унять, она все равно прет — через прочие щели, мелкие и бесчисленные.
Как-то очень давно один священник сказал мне, что «бесы живут в алтаре», и когда я спросил, почему именно там, он рассмеялся:
Здрасьте, а где же им еще жить? Это их рабочее место.
Потом только жизнь понемногу открывала мне простой смысл этих странных слов – чем больше добро, тем больше оно притягивает зла.
Чем гуще слетается бесенят, тем светлее дело. Куда сильнее «трупного запаха» их притягивает ненавистный им свет. Потому роились они над героическими иконами народной памяти о войне, и потом — над спецназовцами, погибшими в Беслане, над героями Донбасса…
То, что сейчас роятся – еще одно подтверждение, что генерал-спасатель в том же светлом ряду.
