На днях в Москве вручали очередную премию Егора Гайдара. Дают ее, как сказано в методичке, за «индивидуальные достижения в области истории, экономики, вклад в формирование гражданского общества и развитие международных гуманитарных связей с Россией».
Сама по себе эта формулировка ни о чем не говорит – поясню, что обычно среди номинантов и лауреатов бизнесмены, правозащитники, лица, отсидевшие «за убеждения», учителя, недовольные казенным пафосом учебников по отечественной истории, и, наконец, ЛГБТ-активист, куда ж без него…
Зал заполнен изысканной публикой, общее состояние которой, по-видимому, превышает бюджет средней величины областного центра. На сцену выходит председатель жюри, глава Роснано, государственной (прошу отметить это слово) корпорации с миллиардными оборотами Анатолий Борисович Чубайс и произносит такую речь. За прошедшие после СССР десятилетия в России сформировалось три идеологии: левая (хорошо то, что хорошо для бедных), националистическая (хорошо то, что хорошо для русских) и либеральная (хорошо то, что хорошо для человека). Основателем последней был тот, чьего имени премию мы сейчас кому-то вручим. Также глава госкорпорации сказал, что либералов сейчас бьют, но никак не добьют.
«Пробовали телевизором, дустом пробовали, а они не добиваются. Это говорит о том, что идеология либерализма в России необратима и неуничтожима, и это самое главное наше завоевание», – подытожил он. Аплодисменты.
Конечно, Чубайс говорит очевидную для всех неправду, утверждая, что Гайдар основал данную систему взглядов, это случилось почти за 170 лет до него, после опубликования «Философических писем» Чаадаева, а фактически еще раньше, с петиметров XVIII века. И уж тем более лукавит, когда говорит, что либерализм – то, «что хорошо для человека».
В русском исполнении – это то, что хорошо для Запада, причем той его части, которая особенно враждебна к нам. Ну да бог с этим. Куда важнее, что, говоря о «необратимости» и «неистребимости» либеральной идеологии, он прав. Абсолютно и к несчастью.
С Гайдаром, кстати, мне довелось однажды делать интервью. Где-то в самом начале 90-х. Он, председатель правительства, зачем-то сюда приезжал. Это был круглолицый, безмерно уставший человек в поношенных полуботинках, начинавший каждую фразу со вздоха и причмокивания. Я был молод и, как в песне, «ждал перемен» – разумеется, к лучшему. И от него. Гайдар мне понравился. Так же как приехавший с ним взъерошенный, с бронебойными очками Сергей Адамович Ковалев – в первый раз вживую увидел, как выглядит одна из «совестей нации», о которых тогда трещали на каждом углу. Оба выглядели антиподами кондовых партийцев и комсомольцев. Отмечу, что в тот момент эти люди представляли не просто господствующую, а государственную идеологию. Ту, о которой говорил Чубайс.
Потом разогнались те самые перемены – закрытие заводов, открытие банков, война в Чечне, – из которых я, по-чубайсовски просто, понял одно: правы только те, кто нас убивает и грабит, а любая наша попытка защититься – агрессия и варварство.
И после того, как эта идеология перестала быть господствующей, она реагировала на все ключевые события точно так же. То есть, рассуждая все в той же простоте, это идеология гибели меня и моей страны. Однозначно губительная, разлагающая общество, как в свое время учения гностиков, исмаилитов, расовых гигиенистов, нацистов. Как «Синий кит», наконец. Понимаю, что есть свобода слова и совести, существующая в том числе и ради картинки для западных «партнеров».
Но я никак не могу понять, почему один из ее столпов возглавляет государственную корпорацию? Почему откровенно враждебная нам радиостанция находится на содержании «Газпрома»? Почему цитадель этой идеологии, Высшая школа экономики, по общему признанию, является абсолютным властителем государственных грантов и законодателем мод в сфере образования?
Все эти вопросы, повсеместно задаваемые, ответа так и не получают. К тому же создается впечатление, что автор так вот, огородами, подводит к необходимости «чисток». Но чистки сами по себе неэффективны, поскольку плодят озлобленность, перевертышей и примазавшихся.
Артист гибнет не когда его запрещают, а когда на его концерты перестает ходить публика. И вроде бы публики к «ним» ходит в процентном отношении совсем немного, но по влиятельности это «немного» весит дай бог каждому.
Видимо, в истории народов есть свои врожденные хронические болезни, которые почти не излечиваются. Надо просто учиться жить с ними. Как диабетик постоянно помнит о своем недуге, так и нам следует помнить о том, что есть у нас такая лихоманка.
Русский либерал – такой же стационарный персонаж нашей истории, как дураки и дороги, хотя последние стали значительно лучше. Причина его появления слишком далека и глубока, чтобы ее вывести.
Поэтому и прав Чубайс – его идеология «неуничтожима и необратима», хотя в казенных СМИ либералов не пинает только ленивый, как я, например, и так же происходило и сто, и полтораста лет назад…
