Нет, далеко не все таксисты разговаривают про одни только ямы на дорогах и про то, что «все чиновники воруют». Иногда очень интересные личности попадаются. Один как-то объяснял мне на пальцах теорию относительности.
Оказалось, математик, кандидат наук. Мы стояли в безнадежной пробке на 2-й Брянской, а передо мной разверзались «черные дыры» новых галактик и «белые карлики» проносились мимо.
Недавно сел к одному армянину в его праворукую «Тойоту». Сперва ехали молча, но я вдруг вспомнил, что хочу приготовить на Новый год что-нибудь экзотическое, и спросил его чисто для поддержания разговора, как его мама готовит долму.
Гурген, так звали молодого водителя, вздрогнул, как боевой конь перед атакой, и черные глаза его сверкнули.
– Записывай, да?
– Можно на диктофон?
– Включай быстрей!
Сначала он дал мне рецепт настоящей долмы:
– Тот, что в Интернете нашел, викинь! Мясо нельзя через мясорубку пропускать, я отвечаю! Только острым ножом – вот так режешь на доске, режешь мелко-мелко, понял, да? И обязательно тархун положи, моя мама всегда ложил. Где-где, на базар пойдешь, купишь, да?
Потом он решил, что без бастурмы – стол не стол.
– Ми колбасу из магазина не кушаем – отрава. Жена бастурму делает, суджук…
Мне тут же была выдана парочка рецептов.
Потом он рассказал, как правильно готовить шашлык из баранины и гнать тутовую арцаховку. Правда, в Сибири шелковица не растет, но это детали.
Мы долго ехали из Северного на правый берег, и он мне живописал, что и как ставят на стол у них в деревне, когда играют настоящую армянскую свадьбу. Жестами показывал, забывая рулить, как одевают невесту, и что должен сказать жених ее родителям.
На том берегу Енисея виднелись уже не отроги Саян. Передо мной сверкали заснеженные вершины Арагаца, и пастух гнал стадо, и дудук пел в абрикосовом саду. Над древним горным селом стелился дым виноградной лозы – это женщины пекли вкуснейший лаваш на углях. Теплые волны озера Севан ласкали мои усталые ступни, а каменные орлы Звартноца звали улететь с собой в горы. Аромат коньяка «Арарат» щекотал ноздри.
Парень оказался поэтом. Он так рассказывал, что я уже хотел есть, хотя недавно завтракал.
– А чанах? Ты пробовал чанах? Знаешь, да? Мне родственники из Армении привозят, здесь такой не купишь. С помидором его хорошо…
– Не купишь, – согласился я. – В Сибири неправильно делают брынзу. Она соленая должна быть, а здесь – пресная как пенопласт. Соли, что ли, жалко?
– Аааа, брат! – радостно воскликнул армянин, пытаясь меня обнять и совсем бросив руль. – Ты что, с Кавказа, да?
– Не, я молдаванин.
– Ооо! – уважительно сказал Гурген, опять схватившись за руль. – У вас умеют делать брынзу, я знаю.
– И долму, – робко добавил я.
– Долму? Ну ладно, – нехотя согласился таксист. – А русская кухня мне не нравится. Все какое-то… белое.
– Сколько ты здесь живешь?
– Два года.
– Ну, брат, это не срок. Я лет пять к сибирской кухне привыкал. К щам без томата. Зато когда ее распробуешь, то поймешь, что лучше малосольного муксуна может быть только копченая нельма. Что соленые грузди со сметаной и котлеты из лосятины (ел как-то на деревенской свадьбе) – это мощная пища, культовая.
К кухне другого народа, к необычным ее блюдам привыкаешь не сразу. Как к новой родине или новой работе. Многого сразу не принимаешь и не понимаешь. Но уж когда поймешь и войдешь во вкус…Таким кулинарным патриотом становишься, что ты.
Гурген согласился. На прощание дал мне телефон одного армянского парня, который живет за городом и «такие сыры делает»…
В общем, хорошо доехали. Теперь я знаю, где достать правильную брынзу.
