Песня про неправильный народ

«Собеседник.ru» опубликовал пространное интервью с кинорежиссером Андреем Сергеевичем Кончаловским, посвященное, разумеется, его новому фильму «Дорогие товарищи», уже получившему спецприз в Венеции и выдвинутому от нашей многострадальной страны на соискание «Оскара».

Фильм, напомню, рассказывает о Новочеркасском бунте 1962 года. Патриотической критикой картина многократно обругана, либеральной – восхвалена, чего, в общем, нетрудно было ожидать, но речь сейчас не о собственно фильме.

Кончаловского я считаю выдающимся русским кинорежиссером, классиком, не вижу в его работах никакого заведомого очернительства, каковое ему неоднократно приписывали.

Правда, «Дорогих товарищей» я не смотрел, но вполне допускаю, что даже если он в этот раз и повелся на мировую конъюнктуру (Россия для Запада обязана быть страной мрачной и репрессивной), то в любом случае до царствующей ныне исторической пошлятины мастер все равно не опустится, потому как мастер.

Я о другом. Помимо того, что Андрей Сергеевич снимает оригинальное кино, он очень любит поговорить о материях весьма высоких. О том, например, чем русский «культурный код» отличается от западного, и, само собой, не в лучшую сторону.

(Сразу отмечу, что среди деятелей культуры это не такое уж редкое явление: творить одно, а говорить другое. Наиболее яркий пример – раздвоение Виктора Петровича Астафьева на писателя и оратора, публициста, общественного деятеля: первый при встрече обязательно набил бы лицо второму. Неудивительно, что наше прекраснолицее сообщество до сих пор обожает его интервью и практически никогда не касается его книг).

Андрей Сергеевич так давно выступает в прессе с пространными рассуждениями на данную тему, что у меня закралась догадка: уж не он ли первым запустил в наше мозговое пространство мысль, что западные люди ходят по улицам, улыбаясь, а наши – постоянно мрачные? Мысль эта, не выдерживающая даже самого поверхностного испытания реальностью, однако, прижилась – и до сих пор живет. Хотя, может, и не он…

Так вот, недавнее интервью под провокационным заголовком «В СССР никто, кроме Сталина, не понимал русского мужика» содержит философемы того же высокого порядка.

«Сегодня мы находимся в том же положении, что и 30, и 40, и 70 лет назад. Мы не создали в нашем государстве предпринимателя и частника. Мы не создали буржуя – то есть личность, которая, обладая финансами, начинает бороться за политическую независимость… Все влиятельные люди у нас политически абсолютно зависимы. Как только они хотят независимости, они теряют деньги, если не свободу…

Власть – это отражение сознания. Как сказал глубокий историк Булдаков, «русский народ все равно создаст ту систему власти, которую он считает для себя приемлемой».

А русское сознание по-прежнему в основе своей крестьянское. Оно не стало фермерским. Вот если бы наш мужик стал фермером, как в Финляндии или даже в Польше, то, может быть, у нас было бы другое государство.

Первый признак крестьянского сознания – очень узкий круг доверия. Банки не верят вкладчикам, вкладчики не верят банкам. Чиновники не верят ни друг другу, ни народу, а народ – чиновникам. Возвышение соседа воспринимается как угроза собственному благополучию.

Попадая в город, первое, что думает крестьянин: как бы кого облапошить. Поэтому не будет у нас Швейцарии, у нас вместо буржуазии возникает олигархат. Крестьянское сознание и в Кремле, и в Думе, и в любом банке, оно пронизывает нашу страну».

На мой взгляд, любые сверхобобщения имеют существенный изъян – они красивы. Так и тянет в них поверить. И прослезиться. Но когда, пытаясь разобраться в сказанном, опускаешься чуть ниже, на житейский уровень, возникает недоумение и множится.

Если, к примеру, наш крестьянин с неизменяемым общинным мозгом так и не дорос до фермера, польского или финского, то каким образом Россия через десятилетия после гибели колхозов вдруг стала крупнейшим мировым производителем и экспортером зерна, сахара и практически полностью избавилась от иностранной продовольственной зависимости?

Осознаю пошлость вопроса, но все же?

И что значит «банки не верят вкладчикам»? Денег у них не берут, что ли? А «вкладчики не верят банкам», но деньги все равно вкладывают? Еще раз осознаю пошлость – просто хочу разобраться…

Про чиновников, не верящих ни народу, ни друг другу – это, конечно, благодатная тема, если забыть, что чиновничество появилось вместе с первыми государствами более пяти тысяч лет назад как раз для того, чтобы «не верить», а контролировать исполнение законов и решений вышестоящих органов власти как населением, так и другими чиновниками.

Покажите мне государство, стоящее на сплошном доверии (т. е. без законов и чиновников), и я замолкну. Возможно, навсегда.

Про крестьянина, который, оказываясь в городе, сразу ищет жертву для облапошивания – тут не знаю даже, что спросить…

Так же, как про личность, которая, обладая финансами, начинает бороться за «политическую независимость»: таких политически независимых у нас в девяностые-нулевые столько выросло, что чуть страну по кускам не растащили, пока Путин не начал их носом в берега тыкать…

Спрошу вот что: если олигархи – это плохо, то как быть с олигархом Гуцериевым, на деньги которого сняты «Дорогие товарищи»?  Или он, наверное, все-таки «буржуй», не надо его олигархом обзывать?

Теперь настал момент прояснить вышесказанное.

Разбирать на пошлые вопросы монолог киноклассика – занятие бессмысленное, поскольку перед нами одна из вариаций старинной интеллигентской песни про «неправильный народ», из-за которого у лучших людей ничего не получается.

Точнее, это даже не песня, а целый жанр, давно сложившийся и довольно условный, такой же, как, например, опера, которая вовсе не обязана быть похожей на действительность. Она обязана быть красивой и надолго застревать в сознании.

А вот народной песни про «неправильную интеллигенцию» у нас не сложено, хотя если принять на веру нашу крестьянскую неизменность со времен «до отмены крепостного права», то это следует считать именно ее провалом – какой смысл в такой интеллигенции, которая за полтораста лет ничему народ не научила? Может, ее, а не народ разумнее поменять?

Но это, повторю, всего лишь слова, с которыми надо знать, как правильно обращаться.  Когда услышите великие мысли о судьбе народа и России вообще, делите их на восемнадцать.

Лучше все-таки фильм Кончаловского посмотреть: слова испарятся, кино останется.

Читать все новости

Реплики


Видео

Фоторепортажи

Также по теме

24 марта 2023
Двадцать пять тысяч самоваров Ивана Фомича
В который раз убеждаешься, что русскую литературную классику невозможно сбросить с парохода современности, поскольку она во многом и есть современность.
17 марта 2023
Пацифизм – только для русских
Жизнь научила, что обладатель российского паспорта, выступающий под лозунгом «Нет войне!», на самом деле за войну с нашим поражением в
4 марта 2023
Нейросеть и деревянные солдаты
Самая популярная в мире программа-собеседник ChatGPT, имеющая около 100 миллионов активных пользователей, недавно призналась, что из всех биологических существ более всего

Советуем почитать