Национальный вопрос – тема неблагодарная. Что бы ты ни написал, обязательно найдутся недовольные. Поэтому я даже касаться ее не буду. Просто поделюсь полезным советом. А вы уже сами решайте, пригодится он вам или нет.
В начале осени поехали мы с товарищем в один из райцентров, чтобы в местном охотобществе получить путевки. Приезжаем, заходим в кабинет. Там сидит дедушка, который, наверное, еще при Маленкове в партию вступал. Мне он выписал путевку без проблем, я заплатил деньги. Немалые, кстати.
Доходит очередь до моего товарища, и дедушка его спрашивает: а где корешок от путевки, которую вы брали у нас в прошлом году? (Охотники после окончания сезона должны его сдавать в охотобщество, это нужно для учета и контроля.)
Товарищ объясняет, что отправил по почте обычным письмом. Не везти же какую-то бумажку за сотню с лишним километров? Хотя раньше возил. А тут впервые решил сделать по-другому. И сразу не повезло. Документ в охотобществе не получали. Может, он из их почтового ящика выпал, кто знает?
Но соратник Маленкова был непреклонен: нет бумажки – нет путевки. Не положено. Вот, параграф сто двадцать пятый. Короче, включает синдром вахтера.
Приятель начинает униженно доказывать, что ему можно верить, что охотник он законопослушный, всегда эти корешки сдавал, посмотрите у себя в журнале, впервые случилось такое недоразумение, причем не по моей вине. Пойдите мне навстречу, я издалека приехал. Да я вам на словах расскажу, сколько птичек добыл в прошлом сезоне. Ну, простите, пожалуйста, на первый раз…
Но старого бюрократа не прошибить. Разве можно упустить такую возможность – показать, кто здесь главный, а кто пыль под копытами его коней?
Начинаю понимать, что напрасно мой приятель отпрашивался с работы, уедет он сегодня несолоно хлебавши. Где искать правду, куда жаловаться, совершенно непонятно.
Пришлось вспомнить свое театральное прошлое и выйти на авансцену.
– Если бы вот так, в России, армянин пришел к армянину и сказал ему: «Ашот, земляк, випиши мне бумажку, мамой клянусь, потерялся на почте этот проклятый корешок», то Ашот бы ему ответил: «Ти что, Самвел, какой мама, зачем мама? Випишу я тебе бумажку-шмумажку просто так! Потому что мы, армяне, должны всегда помогать друг другу!» – произнес я с пафосом, заламывая руки, изображая то Ашота, то Самвела… – Если бы азербайджанец приехал в незнакомый русский город и ему негде было бы ночевать, куда бы он пошел? К азербайджанцам! И те бы ему помогли, – продолжал я гнуть антирусскую линию. – Но почему, когда к русскому человеку, причем у себя же на родине, приходит другой русский человек и просит поверить ему на слово, то его даже слушать не хотят? Земляка, соотечественника! Почему он должен доказывать, что не верблюд? О каком единстве народа можно говорить с таким отношением друг к другу? Вам не стыдно?! – вопросил я обличительно, глядя в слезящиеся глаза старика…
Уверяю вас, это был монолог, достойный МХАТа. Во мне точно умер Смоктуновский.
Дед слегка опешил. Крыть ему было нечем. В душе он все-таки был патриотом. Вздохнув, сказал, что «входит в положение» первый и последний раз, и потянулся за бланками. Расстались мы почти друзьями.
Короче, если попадете в такую ситуацию, давите на национальную взаимовыручку великороссов. Мол, мы не должны есть друг друга поедом, иначе вымрем. Проверьте этот способ на бессовестных бомбилах, которые заламывают дикие цены в аэропорту. Или на человеке, который вымогает взятку. Спросите их: разве не стыдно русским людям брать друг друга за горло?
О результатах эксперимента сообщите в редакцию.
