Жизнь в Игарке, наверное, была одним из самых драматичных периодов в жизни Астафьева. В надежде на хорошие северные заработки туда переехал отец со своей новой женой. Отец заболел, попал в больницу, на руках у мачехи были собственные дети… Витя бродяжничал, голодал, в итоге попал в детский дом. С учебой и поведением были проблемы, и, как он потом напишет, «мне твердо пророчили дорогу в исправительно-трудовую колонию»…
Но именно в детдоме произошла судьбоносная для Астафьева встреча:
…прекрасных людей я знавал немало, но не из родни: первым – после мамы, бабушки и деда – был Василий Иванович Соколов, бывший воспитатель, а затем и директор игарского детдома. <…> Василий Иванович, будто угадав, что меня уже не только много унижали, попрекали хлебом, даже тем, что я зачем-то живу, но и достаточно много топтали в прямом и переносном смысле и вытоптали, пожалуй, «детскую полянку», все же искал на ней траву, нашел несколько былинок и ухватился за одну из них – я любил читать; читал без разбора и передыха все, что попадало в руки, дрался из-за книг, даже воровал их, не считая это большим грехом…
Много позже Мария Мишечкина, бывший директор игарского музея, рассказывает в своей статье о том, что знакомство с Соколовым помогло Астафьеву стать постоянным читателем библиотеки Главсевморпути – мальчика записать туда не могли, и воспитатель брал книги на свой формуляр.
На протяжении тех лет, которые я прожил в детдоме при Василии Ивановиче, он частенько твердил мне о моих «природных данных», о «несомненной литературной одаренности» <…> Позднее я пойму, что, напирая на меня вот так, «в лобовую», Василий Иванович пытался сломать во мне то чувство самоуничижения, бросовости, сорности моей, которое внушали мне отец и мачеха, некоторые учителя в школе, разного рода благодетели.
Десятки лет спустя, когда Астафьев уже станет известным писателем, на одной из встреч он расскажет о непростой судьбе самого педагога, который, конечно, оказался в Игарке не по своей воле:
Василий Иванович был штабс-капитаном в белогвардейской армии, служил у Колчака. В Иркутске (он был одарен необыкновенно музыкально, был древнего дворянского рода и кончил Царскосельский лицей, прекрасно знал литературу, музыку) он стал хормейстером театра. Но был недолго. В ходе очередной проверки его взяли. Его – в Игарку. Работал грузчиком в порту, упал в голодном обмороке; его и направили к нам кладовщиком. Должность спокойная, воровать он не умеет, компот и сахар останутся детям. И вот такой человек в детдом прибыл в костюме из холщовых мешков, покрашенных в черный цвет. И тогда мы узнали, что есть, оказывается, другая культура, чем та, которую пишут на плакатах. Оказывается, есть музыка хорошая, есть драматург Островский. Кроме школьной программы есть Фет, Тютчев, Есенин…
Об этой встрече рассказала в своем материале журналист, писатель, краевед Любовь Ивановна Фирсанкова.
На протяжении всей жизни Астафьев не раз вспоминает о педагоге, который впоследствии стал прототипом его героя Репнина в повести «Кража» о сложной судьбе подростков из северного городка Краесветска.
Наверное, каждый, кто был в музее в Овсянке, обращал внимание на высокую стопку пластинок… «Больше других музыкальных произведений люблю Первую симфонию Калинникова, концерт для фортепьяно с оркестром Грига, «Реквием» Верди, увертюру к опере Вагнера «Тангейзер» и вообще всю оперную музыку люблю, любовь к которой привил мне воспитатель детдома Соколов», – напишет он в одном из писем.
Напомним, в 2024 году исполняется 100 лет со дня рождения, наверное, одного из самых известных сибиряков в мире – Виктора Астафьева. Его книги переведены на 34 языка. К юбилею в НКК запустили проект «100 фактов об Астафьеве».
Читайте также:
«100 фактов об Астафьеве»: первым произведением стал рассказ «Гражданский человек»
«100 фактов об Астафьеве»: прадед пришел в Сибирь из Архангельской губернии
