Ушел из жизни Михаил Глебович Успенский. Один из очень немногих современных красноярских писателей, чьи книги издавались большими тиражами в столицах, чья известность простиралась далеко за пределы края.
У автора «Жихариады» и других замечательных произведений были десятки тысяч читателей и поклонников в разных уголках России. Каждую его книгу ждали с нетерпением и радостью, заранее предвкушая увлекательный сюжет, блеск интеллекта, неповторимый стиль, великолепный русский язык.
Известие о его внезапной, безвременной смерти ударило словно обухом по голове. Михаил Глебович умер утром, во сне, в возрасте 64 лет. Писателя похоронили в Красноярске в минувший вторник. Проститься с ним в Дом журналиста пришли все, кто его знал, любил, кто с ним дружил и общался. Было очень много хороших, умных, интеллигентных лиц. Друзья писателя, даже стоя у гроба, не могли поверить, что этого талантливого человека больше нет с нами.
– Так внезапно все случилось, не укладывается в голове, – признался журналист и культуролог Владимир Василенко. – С Мишей мы сто лет знакомы. Помню, как он еще 15-летним мальчишкой появился в редакции «Красноярского комсомольца», его привел туда Роман Солнцев. И представил нам как молодое поэтическое дарование. Мы сели читать Мишины стихи, и сразу стало понятно: талант! Очень жаль, что он потом отошел от этого жанра, – мы могли бы иметь прекрасного поэта. Мы дружили с ним, часто разговаривали, обсуждали все вопросы, которые волнуют общество. И все же, сейчас я это понимаю, не договорили. Не успели. У Юрия Левитанского есть такие строчки… Как будто о нас:
Собирались наскоро,
обнимались ласково,
пели, балагурили,
пили и курили.
День прошел – как не было.
Не поговорили…
Так и жили – наскоро,
и дружили наскоро,
не жалея тратили,
не скупясь дарили.
Жизнь прошла – как не было.
Не поговорили.
Супруга писателя, журналистка Нелли Раткевич, рассказала, что Михаил в последние месяцы перед смертью был в депрессии, ему не писалось. С горечью говорил, что у него больше нет читателя… 
И пусть это совсем не так – читать Успенского будут всегда, – но у него были причины для депрессии. Осенью этого года Михаил Глебович вышел на городскую площадь, чтобы сказать «нет» войне. Он говорил простые, негромкие человеческие слова, пытаясь выразить свое отношение к происходящим событиям. Но нашлись те, которые его освистали, они кричали писателю: «Чемодан, вокзал, Украина!» Стыдно об этом вспоминать, но сегодня… почему бы и не вспомнить. Пусть знают безмозглые горлопаны, на кого открывали рот. Для ранимой творческой личности такие демарши не проходят бесследно.
Он вполне мог уехать из Красноярска в столицы, куда его звали друзья, где есть крупные издательства. Но он не любил столиц, а был очень привязан к Красноярску, к Сибири, где прошли его самые плодотворные годы. И где его практически не издавали.
Несмотря на свою известность, литературные титулы и награды, это был простой, скромный человек. Несколько лет он сотрудничал с газетой «Комок». Когда приходил в редакцию, нам с коллегами всегда интересно было услышать от Успенского яркие, точные оценки происходящих событий, характеристики каких-то публичных персонажей – он умел сказать обо всем этом хлестко, емко, с неподражаемым сарказмом.
– То, что у него больше нет читателя, Миша сказал, конечно, будучи в тоске, – считает писатель и врач Олег Корабельников. – Тут я с ним не согласен. У Успенского преданный читатель появился, как только Миша издал свои первые рассказы. И никуда не делся. Потому что сразу стало понятно: в русскую литературу пришел настоящий Мастер. Это интеллектуальный писатель для интеллектуальных читателей, а Россия никогда не знала недостатка в таких людях. Когда у меня плохо на душе, я снимаю с полки книгу Успенского. Перечитываю в который раз… И в который раз хохочу – потрясающий юмор, неповторимый стиль, – Успенский узнается с первых же строчек, его ни с кем не спутаешь.
Когда говорят об Успенском, часто звучат такие слова: фантаст, фантастика, фэнтези, антиутопия. С литературоведческой точки зрения это, может, и так. Но для своего читателя он всегда был писателем-реалистом. Его книги – о нас, сегодняшних. И пусть написаны они эзоповым языком, но язык этот настолько прозрачен, что понимаешь, о чем речь. Что касается смеха, сопровождающего чтение Успенского, то смех этот порой горек. Писатель умел в каждом своем произведении нарисовать «очерк нравов» и поставить нас перед зеркалом, в котором отражается не фантастический мир, а тот, сегодняшний, что за окном. Или тот, что наступит завтра. Особенно в этом смысле показательна его последняя большая книга – «Райская машина». Роман-предсказание, роман-предостережение.
Читайте Успенского. Сейчас – самое время. Время όно.
