Только за четыре месяца нынешнего года из оборота изъято более 100 тысяч литров контрафактного спиртного, в том числе опасного для здоровья и жизни. В чем корень проблемы и каковы пути решения? Это главный вопрос, на который искали ответ эксперты, приглашенные в редакцию НКК.
Участниками круглого стола стали Ирина Панина, заместитель министра промышленности и торговли правительства Красноярского края, Юрий Швыткин, председатель комитета ЗС по вопросам законности и защиты прав граждан, Максим Курипко, и. о. начальника девятого отдела Управления по борьбе с экономическими преступлениями и противодействия коррупции краевого ГУ МВД России, Валерий Анохин, руководитель НП «Енисейская алкогольная ассоциация», Василий Моргун, руководитель ФГУ «Центр стандартизации», Татьяна Шиврина, заведующая отделением для больных с острыми отравлениями КМК БСМП им. Н. С. Карповича.
Норма и патология
Наш Красноярский край:
— Еще в 2009 году федеральное правительство приняло концепцию государственной политики по снижению масштабов злоупотребления алкоголем, рассчитанную до 2020 года. Планируется, что к этому сроку потребление алкоголя снизится более чем наполовину. Сейчас начался основной этап концепции, первым пунктом в котором обозначена ликвидация нелегального алкогольного рынка. Почему, на ваш взгляд, именно этот вопрос стал ключевым в решении проблемы алкоголизации?
Юрий Швыткин:
— Думаю, коллеги со мной согласятся: главное здесь – лишить источников подпитки тех, кто получает прибыль от нелегального производства и оборота алкоголя. В декабре прошлого года Законодательное собрание края приняло региональный закон «О профилактике алкоголизма, наркомании и токсикомании», в рамках которого можно сделать все от нас зависящее для борьбы с незаконным рынком алкоголя. Закон, исполнение которого финансируется из бюджета края, подразумевает ряд мероприятий, созвучных с концепцией, о которой вы говорили. Главный момент: перекрывая источники существования нелегального рынка алкоголя, мы даем зеленый свет качественной продукции. Но насколько это повлияет на конечную цель – существенное снижение потребления алкоголя – тема для дискуссии.
Максим Курипко:
— Исходя из важности проблемы, органы внутренних дел отмечают, что денежные средства от реализации нелегального алкоголя, находящиеся в незаконном обороте, зачастую являются источником финансирования экстремистских, террористических организаций. Нелегальный оборот несет угрозу экономической безопасности России, жизни и здоровью граждан, вызывает рост подростковой уличной преступности. Противодействие этому – одна из наших приоритетных задач.
НКК:
— Хотелось бы уточнить именно медицинские аспекты проблемы.
Татьяна Шиврина:
— В наше отделение с алкогольными отравлениями поступают в среднем от 1 700 до 2 000 человек в год, из которых 800–900 – в состоянии опьянения тяжелой степени, после длительного употребления спиртного, с различными патологиями органов – печени, почек, поджелудочной железы. В основном это неработающие мужчины от 30 до 60 лет – то есть самого трудоспособного возраста. В 2012–2013 годах наблюдался небольшой рост алкогольной смертности – на 12–14 человек. Это не значит, что эти люди умерли именно от некачественного алкоголя. Нет, они пили давно, много, употребляя самую разную продукцию. Вообще токсикологи не разделяют спиртное на качественное и некачественное – речь идет об объемах выпитого. Кстати, количество поступающих с алкогольными отравлениями после закрытия медвытрезвителей резко выросло, на 200–300 человек в год.
Что изменилось?
Ирина Панина:
— Проводится целенаправленная политика по реализации концепции. С 2011 года введены многие запреты, которых ранее не было: пиво приравнено к алкогольной продукции, запрещены продажа алкоголя в нестационарных торговых объектах, торговля спиртным ночью, на остановках, реклама. Например, в Красноярске после принятия этих мер количество таких торговых точек сократилось на 30 %. То есть предложение алкоголя населению снизилось, и, казалось бы, это хорошо. Но на самом деле те объекты, которые подпадали под ограничения, а также те, у которых заканчивался срок лицензии и которые не могут ее получить в силу новых требований закона, как правило, свою деятельность не прекращают. Порядка половины оборота торговой точки составляет выручка от алкоголя, поэтому работать дальше без него экономически невыгодно. Таким образом, мы получаем прирост нелегального рынка. А к нелегальному алкоголю, напомню, относятся не только суррогаты, от которых люди травятся, но и продукция легальных заводов, произведенная с нарушением закона – в третью смену, без нанесения специальных марок (это значит, что налоги от такой продукции в казну не поступили). По итогам 2013 года объемы ввоза алкоголя в край на 11 % упали, собственное производство снизилось на 13 %, но, согласно статистике, продукции с учетом запасов продается столько же, сколько всегда. По экспертным оценкам, рынок нелегального алкоголя в крае составляет почти 50 %. Поэтому очевидно, что борьба с контрафактом является для нас приоритетной задачей, потому что, не расчистив поля для легальных производителей, мы не сможем реализовать региональные программы, например, по развитию подакцизной продукции. Это легальные производители и поставщики, которые платят налоги в бюджет региона, за счет чего реализуются многие социальные программы, что позволит молодежи развиваться, уходить от угрозы алкоголизации.
НКК:
— Насколько эффективны государственные проверки игроков алкогольного рынка?
Ирина Панина:
— Согласно закону мы можем проверить предприятие раз в три года, об этом знают загодя, к тому же мы сами должны предупредить за три дня. В итоге эффект от таких проверок нулевой, поскольку, если были не в порядке документы на товар, их либо успевают оформить, либо просто убирают такую продукцию. Результат бывает от внеплановых проверок, но мы обязаны согласовывать их с прокуратурой, а там очень четко отслеживают наличие оснований для такого мероприятия. Понятно, что не надо «кошмарить» бизнес, но в лицензированных организациях нарушений нет. Все нарушения в безлицензионной торговле. Сейчас город начал избавляться от маленьких павильонов, а это значит, что как минимум исчезает место, где алкоголь продавался незаконно, уменьшается риск купить суррогатное спиртное.
Сознание и питие
Василий Моргун:
— Задача ликвидации нелегального рынка алкоголя приоритетна только потому, что ее так обозначили. Перейдя из одной социальной формации в другую, мы не создали модели поведения, не предполагающей использование алкоголя. Это связано с отсутствием целей, социальных лифтов, большим расслоением на богатых и бедных. Была задача построения социализма – сейчас ее нет. Уже было сказано, что основное число алкоголиков составляют мужчины самого трудоспособного возраста – именно они и входят в психологическое противоречие с действительностью, потому что не могут себя реализовать, им некуда приложить силы. Необходимо становление культуры взаимодействия с алкоголем. Приведу пример: рынок наркотиков полностью нелегален, с ним борется специальная структура, но успехи в борьбе с ним не всегда очевидны. С алкоголем ситуация такая же. Ограничительные меры имеют свое значение, но необходимо создание социальной среды, которая позволяет людям обходиться без алкоголя. Потребление алкоголя во Франции и Англии ничуть не меньше нашего, но патологические формы это приобретает там, где отсутствует нормальный социальный контекст.
НКК:
— Василий Николаевич, как часто приходится вам выявлять некачественную алкогольную продукцию?
Василий Моргун:
— Дело в том, что советская система ГОСТов, в которых было прописано все, а качество являлось непременным требованием, была в результате реформ разделена на систему безопасности и систему качества продукции. Безопасность прописана в технических регламентах, она обязательна, но в нее входит большое количество показателей, которые производителям легко сфальсифицировать. Показатели качества прописаны в ГОСТах, но необязательны, их никто не контролирует, и производители не заинтересованы в том, чтобы с ними работать. Более того, в последнее время даже в технических регламентах пределы показателей расширяются под давлением алкогольного лобби, чтобы можно было размещать и небезопасную продукцию. К примеру, количество лимонной кислоты раньше нормировалось 0,2–0,4 грамма на литр, теперь допускается один грамм, а это позволяет запускать в оборот фальсифицированную продукцию. Что касается легального рынка, то благодаря совместной работе с «Енисейской алкогольной ассоциацией» ситуация значительно улучшилась, небезопасная продукция составляет менее одного процента и обнаруживается все реже. Это связано с тем, что поставщики знают: проверять будем обязательно. Что касается качества спиртного, то здесь есть проблемы. Отличить качественную продукцию от некачественной при нынешнем уровне фальсификации практически невозможно. Допустим, сейчас красители, ароматизаторы, консерванты жестко запрещены, но обозначенных в ГОСТах методов обнаружения этих добавок нет. Нет и требования контролировать напитки по содержанию этих компонентов. Меня часто спрашивают, что в этой ситуации делать обычному покупателю. Лучше всего, например, тем, кто предпочитает крепкие напитки, делать настойки на основе известных, проверенных брендов водок. При длительном настаивании на ягодах, травах и другом растительном сырье возникает более благоприятная среда для употребления, отсутствуют резкие чистые вещества, их токсическое действие снижается.
Татьяна Шиврина:
— Но и здесь нужно быть острожным, потому что при большой концентрации трав (и тем более когда выпито много) может возникнуть повышенное давление, тахикардия, тошнота, потеря сознания.
Вопросы бизнеса
Валерий Анохин:
— Алкогольный рынок зарегулирован донельзя, подходы ежегодно меняются. Борьба с алкоголизмом нужна, но самое главное – нельзя при этом рассматривать алкогольную промышленность как некое зло. Это такой же бизнес, как всякий другой, и алкоголизация никоим образом не связана с производством спиртного. Все легальные производители, поставщики, магазины стремятся к тому, чтобы работать законно, чтобы была культура пития и так далее. Но у нас дозапрещались до того, что ни одно из ограничений не привело к положительному результату, а самое главное – пьющих не стало меньше. По статистике 70 % населения выпивает, из них большая часть – мужчины. Алкогольная политика – прежде всего социальная политика. Здесь мы проигрываем Западу, хотя там люди тоже выпивают. Но там есть социальные программы. К примеру, в той же Великобритании из 60 миллионов населения 1,6 миллиона – алкоголики. Но на их лечение выделяется 6 миллиардов фунтов, нам до такого страшно сказать как далеко. При этом средняя зарплата там – 120 тысяч рублей на наши деньги, а дешевое вино стоит 2–3 фунта. До горбачевской антиалкогольной компании 1985 года у нас выпивали 18–19 литров вина на человека в год. Потом начали рубить виноградники и этот показатель сейчас – 6 литров, а во Франции, Италии, Испании – 50. Даже в нежарких скандинавских странах выпивают по 18–19 литров вина. Госдума приняла в первом чтении закон о вине, это дает надежду, что государство будет поддерживать сельхозпроизводителей, выращивающих виноград. Кроме того, наши надежды связаны с тем, что сейчас алкогольную отрасль курирует вице-премьер Александр Хлопонин, который, в отличие от своего предшественника Аркадия Дворковича, работал в бизнесе, знает его. Повторяю, прежде всего нужно разделить проблему алкоголизации и производство алкоголя. Заводы, которые поставляют контрафакт, надо уничтожать. К примеру, в трех республиках – Северной Осетии, Дагестане, Кабардино-Балкарии – насчитывается 119 предприятий, производящих алкоголь. Так вот они заплатили государству 1,2 миллиарда рублей акцизов. Для сравнения: мы, при наших небольших и очень немногочисленных заводах, заплатили 589 миллионов рублей. Пока в этих республиках не закроют предприятия, производящие контрафакт, соревноваться с нелегалами будет очень сложно. Если водка продается по 199 рублей за бутылку, она уже вызывает сомнения, поскольку при такой цене невозможно честно заплатить все налоги и обеспечить рентабельность предприятия. Реальная цена начинается с 245 рублей. Но при нашей маленькой зарплате, особенно в деревнях, дешевый контрафакт имеет спрос. Кстати, хочу дать совет, как отличить поддельный алкоголь: видите простую бутылку, колпачок на ней прокручивается, этикетка наклеена как попало – скорее всего, это подделка. Когда в холодильнике водка начинает кристаллизоваться, или в ней чувствуется запах ацетона, лучше ее не пить. А если холодная водка становится «густой», то вероятно, это качественный продукт.
Схватили за руку
НКК:
— Максим Александрович, полиция всегда боролась с нелегальным рынком алкоголя. Каковы результаты?
Максим Курипко:
— Мы на постоянной основе реализуем масштабный комплекс мероприятий по пресечению поставок контрафактного алкоголя на территорию края. В период с 2012 по 2014 годы из незаконного оборота было изъято более 300 тысяч литров контрафактного алкоголя, возбуждено более 280 уголовных дел – это противоправные деяния, связанные с неуплатой акцизных сборов, реализацией алкоголя по подложным документам, оборотом алкогольной продукции без лицензии, изготовлением и сбытом поддельных марок акцизного сбора, изготовлением и реализацией товаров, опасных для жизни и здоровья. Только за последние три года сотрудники полиции пресекли на территории края работу шести цехов, производящих нелегальную спиртосодержащую продукцию. Из торговых сетей изъято более сотни тонн алкогольных коктейлей, которые эксперты признали представляющими угрозу здоровью и жизни, поскольку они содержали ацетон и химические красители. Эта работа дала результат: по данным регионального минздрава, количество алкогольных отравлений, в том числе со смертельным исходом, значительно снизилось. Как я уже говорил, это направление является для нас приоритетным, ГУ МВД по Красноярскому краю не раз выступало с законодательной инициативой об ужесточении наказания за сбыт продукции с поддельными марками акцизного сбора. Совместного с краевым министерством промышленности и торговли мы разработали уведомления для предпринимателей, в которых объясняем, как по различным признакам определить подделки, и заодно объясняем ответственность за подобные деяния. Хочу подчеркнуть, что полиция и впредь будет жестко пресекать любые попытки ввоза нелегального алкоголя на территорию края, и здесь мы рассчитываем на поддержку граждан. Обо всех фактах незаконной реализации мы просим сообщать по телефону горячей линии 8 (391) 245-96-46. Каждое сообщение будет обязательно проверено.
Место в жизни
НКК:
— Не раз приходилось слышать, что очень активно подделывают слабоалкогольные напитки, прежде всего коктейли, которые обычно предпочитает молодежь. Насколько серьезны последствия?
Татьяна Шиврина:
— К нам поступают даже дети до 14 лет, в среднем от 18 до 30 человек в год, до 20 лет – около 50 человек ежегодно. Малолетки чаще всего употребляют коктейли, в том числе с энергетическими добавками. Иногда сами добавляют туда медикаменты, корвалол, например. Вообще, я считаю, что это проблема семейная, социальная, это вопрос занятости детей, их интереса к учебе. Наше образование, я считаю, стало таким, что детям совсем неинтересно учиться, свободного времени у них много, а денег мало, поэтому начинают выпивать и покупают самое дешевое. А если регулярно принимать такой алкоголь, это может привести к печеночным патологиям, циррозу.
Юрий Швыткин:
— Согласен с вами. Что нужно делать? Огромную роль играет воспитание в семье и окружение, занятость молодежи, вовлечение в спорт. Чтобы не изобретать велосипед, я всегда привожу в пример армию, поскольку сам служил в ВДВ. Если есть дисциплина, контроль и жесткий спрос, постоянные занятия боевой подготовкой – в таком подразделении не пьют ни офицеры, ни солдаты. Может иногда найдется разгильдяй, но это единичное явление. Но как-то побывал в мотострелковом подразделении – там были все пьяные, включая командира. Потому что всем все безразлично, личный состав мается от безделья. В гражданской жизни, конечно, многое по-другому, но, безусловно, армейский опыт в определенной степени можно применить и здесь. Я, например, никогда в жизни не пил, но ущербным из-за этого себя никогда не чувствовал. У моих родителей, а теперь и в моей семье непримиримое отношение к пьянству. Но если родители сами не могут найти себя в жизни, это неизбежно перекладывается на детей.
