В 1986 году он, коренной москвич, променял столичную прописку на сибирскую. Сегодня его вполне благополучный поселок, о жизни которого снят замечательный документальный фильм «Счастливые люди», может оказаться на грани вымирания. И вовсе не из-за той беды, которую считают одной из главных в нашей стране – не из-за пьянства, а из-за безудержного браконьерства, по сути, поставленного уже на промышленную основу.
– Обращение будет касаться состояния Сибири и ее малых рек, – говорит Михаил Тарковский. – За последние годы произошли большие изменения в обществе. И то, что раньше радовало деревенских жителей и моих товарищей-охотников, стало нести большую угрозу. Сегодня можно купить снегоход, бензопилу, моторную лодку и другие технические средства. Но эта доступность боком выходит! В Туруханский район идет стихийное нашествие туристических фирм, вывозящих «рыбаков» в глухую тайгу, куда раньше можно было добраться только на вертолете. Они бочками вычерпывают рыбу и, по сути, уничтожают короля сибирских рек – тайменя. И никто даже не советуется с местными жителями! Хотя тайга и река их кормилицы.
Дикие пришельцы
– Но нельзя же людям запретить ходить в тайгу…
– Туристы так и говорят, что согласно Конституции имеют право передвигаться по стране, что они такие же жители России, как и мы. А согласно охотничьей традиции именно охотник ответствен за ту часть тайги, на которой он проводит большую часть жизни и которая его кормит. Но юридически он никакой ответственности за свою территорию не несет, нет и закрепленных в законе прав. Местный житель не чувствует себя хозяином – человеком, который заинтересован в том, чтобы на много-много лет тайга сохранялась в неизменном виде. Бывают ребята, которые приезжают из Красноярска отдохнуть и знают, что за собой надо убрать кострище, сжечь пластиковые бутылки. А есть абсолютно дикие пришельцы – оставляют горы мусора за собой и полное разорение! Да еще сложат на берегу поленницу, палку воткнут, мол, вот какие мы молодцы – соблюдаем таежный закон! А для нас это – плевок в душу, потому что не должно быть на каждом повороте реки следов присутствия человека.
– Но неужели местным органам власти не известно о подобных выездах на рыбалку?
– Имена тех, кто за этим стоит, известны. Но юридически мы ничего не можем сделать. Лицензия на поимку той или иной рыбы выдается однократно, но ее можно бесконтрольно много раз использовать. Получается пустая формальность. Нужно разрабатывать государственные долгосрочные программы по защите малых рек с привлечением ученых и обязательно местного населения, чтобы рассматривать проблему в комплексе. Необходимо промышленное разведение мальков рыбы, особенно тайменя. Этим нужно заниматься уже сегодня, иначе через десять лет мы свою природу не узнаем.
– Поэтому свою литературную премию «Ясная Поляна» вы и потратили на покупку сруба для таежного краеведческого музея в Бахте?
– Это наша жизнь, наша история, и мы хотим оставить о ней память. Мы занимались сбором музейной коллекции, посвященной таежной жизни. Экспонаты сейчас в школьном кабинете истории. Хотели построить для коллекции отдельный дом, но как-то все не получалось. А потом с Божьей помощью построили храм. Нам повезло, что благотворительная деятельность Попечительского совета святителя Алексея, который возводит храмы по России и СНГ, коснулась нашего села. Еще скажу огромное спасибо директору Енисейского пароходства Александру Иванову за то, что он помогал нам с доставкой грузов. У нас в селе нет ни пристани, ни тем более крана. А церковные купола, которые изготовили в Кижах и привезли из Карелии на четырех фурах, надо было как-то доставить до места и разгрузить. Своими силами мы не могли ничего сделать, нужна была самоходка с краном, и пароходство нам в этом помогло. А как храм построили, сдвинулось дело и с музеем. Сруб привезли, а собрать его, до ума довести нет пока средств.
Не надо ждать, когда придут китайцы
– Почему вдруг Красноярский край стал для вас роднее Москвы?
– Не вдруг, я стремился попасть сюда со школьных лет. В детстве читал книги о Сибири, Дальнем Востоке, мечтал попасть в эти края. Первый раз побывал на Енисее еще школьником, после 9-го класса, нас тогда отправили в экспедицию в Тыву. Прожив лето в Саянах, я понял, что это мое и обязательно сюда вернусь. К тому же моя бабушка всегда хотела отправить меня подальше от большого города. Это сейчас общественные приоритеты изменились, а в те годы много молодых людей стремилось уехать в тайгу, поэтому ничего удивительного и геройского в этом не было. Государством подобные романтичные порывы поддерживались. Думаю, так закреплялись территории за народом, а раз есть территория, значит, там надо жить, а не ждать, когда китайцы придут.
– Почему выбор пал на Бахту?
– Я жил в поселке Мирное с 1981 года, в 20 километрах от нашего поселка. Когда работал на биологической станции, задружился с охотниками из Бахты. Сейчас в нашем поселке живет около 270 человек. Цифра гуляет, потому что на лето приезжают чьи-то дети, внуки. Бывает, молодежь возвращается после учебы в городе, учителя приезжают. Школа полная – 11 классов. В Туруханском районе сейчас есть поселки без школ, вид у них плачевный, но надеемся, что нас это не коснется. Цепочка какая: будут дети – будет школа, будет школа – поселок будет жить.
– Что нужно было сделать городскому жителю, чтобы стать своим для охотников, деревенских жителей?
– Требуется только одно – трудиться и любить свое дело. Мне очень нравилось узнавать быт, делать своими руками необходимые удивительные предметы для таежной жизни. Это целое искусство. Известный охотник Геннадий Соловьев мне много помогал: показывал, как печку жестяную смастерить, кулемку срубить, лопатку, лыжи сделать…
По завету Астафьева
– В вашем творчестве явно чувствуется влияние Виктора Астафьева. Хотя, может быть, это происходит потому, что пишете вы, как и он, о Енисее и людях, живущих на его берегах.
– Он стал моим любимым писателем еще в детстве. Как это часто бывает в юном возрасте, фамилию автора не знаешь, а какую-то фразу или впечатление от образа запоминаешь… В детстве с удовольствием слушал по радио рассказ «Монах в новых штанах», естественно, в силу возраста не обратил внимания на автора. Потом читал «Последний поклон», но имя писателя опять не отложилось в памяти. И только уже взрослым, перечитывая классику, вдруг с удивлением обнаружил, что это произведения Астафьева. Ну а когда «Царь-рыба» появилась, ею зачитывались все. Конечно, образ Енисея, Сибири во многом у меня сложился под впечатлением от его книг. Когда я написал повесть «Стройка Иваныча», решил ее отправить Виктору Петровичу. Повесть ему понравилась, он даже отредактировал название – «Стройка бани». Затем на «Астафьевских чтениях» в Овсянке мы уже познакомились. Вообще, когда только начинаешь писать, очень хочется, чтобы поддержал кто-то из настоящих взрослых писателей. А у меня в тот момент был вокруг какой-то вакуум, и мне его поддержка очень помогла. На всю жизнь.
– Знаю, что у вас нет телевизора. Это принципиальная позиция или техническая недоработка?
– У меня он сломался, я сначала запаниковал, а потом пошел в библиотеку, набрал книг и понял, насколько больше у меня появилось времени. Вот уже три года живу без телевизора и вам советую.
– А как же новости, к примеру, о политике?
– Я не информационно зависимый. Считаю, что, если случится что-то серьезное, сосед расскажет. А сидеть каждый день, следить за тем, что, где и как… К тому же иногда мелкие события, о которых узнаешь, мешают сосредоточиться на главном. Во время написания книги бывают такие сложные моменты, что внутренняя концентрация просто на пределе, и мешает все вокруг, даже если комар мимо летит. Меня так выбил из колеи запрет на правый руль в машинах. Я так переживал, что реально ночи не спал. Мне до того было обидно за Дальний Восток и Восточную Сибирь, что это стало и моей проблемой. (В конечном итоге эти переживания вылились в повесть «Тойота-Креста». – Прим. Л. К.)
– Сейчас одна из самых актуальных тем в городе – прошедшие выборы. А в Бахте вихри политические бушуют?
– Нет, потому что человек знает, что свою картошку он выкопает, налима выловит, независимо от того, кто придет к власти. В этом люди свою силу черпают. Но на выборы ходят, голосуют кто за кого. Иногда даже удивляешься: вроде бы нормальный человек, а как выберет… Может быть даже такой критерий – по телевизору кандидат что-то веселое сказал, осла какого-то побил, а людям понравилось.
– За границей существует миф, что медведи в России ходят по Москве, в столице уверены, что медведи гуляют по Красноярску, а в нашем городе некоторые думают, что в таких таежных поселках, как Бахта, от медведей просто некуда деться…
– Конечно, это тоже миф. Хотя в этом году их было очень много, они просто шли и шли. В основном в охотничьих избушках порядок наводили, выламывали окна, двери, печки. Продукты искали, а они у охотников в отдельном месте хранятся – в лабазе или железной бочке. Охотники в избушке приберутся, а через несколько дней то же самое. Шалили, разбойники…
