Вот уже несколько лет мы используем новый термин – инклюзия. Он предполагает полное включение в общественную жизнь людей с ограниченными возможностями. Инклюзивное обучение в детских садах и школах гарантирует закон об образовании. Однако в реальности все не так гладко, как предписывает этот документ.
Когда «норма» не в радость
– И вот мой сын переходит в среднюю школу. В сентябре, как только исполняется 11 лет, ему отменяют занятия с дефектологом, логопедом и психологом, – рассказывает Татьяна Р. – А ведь в заключении психолого-медико-педагогической комиссии, которую мы проходили в январе этого года, рекомендованы эти занятия, и само заключение имеет силу до января 2016-го. Они для нас очень важны – я вижу очень хороший результат. Боюсь, что сами мы никак не справимся.
Сын Татьяны имеет статус ребенка с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ). Этот статус предполагает, что в школе ему должны создать особые условия, которые помогут освоить программу. Но получается, этих условий школьник лишен. Ему сложно, говорит мама, бесконечно сложно осваивать программу без поддержки специалистов. Трудно без поддержки психолога найти друзей в классе, где он новенький – и не такой как все. Именно поэтому Татьяна решила не пускать ситуацию на самотек. В ответе, полученном из школы, было сказано: на учащихся этой категории, переходящих в среднюю школу, занятия со специалистами не распространяются. Не положено – в соответствии с постановлением правительства Красноярского края от 29.05.2014 № 217-п.
По словам мамы, в школе ей посоветовали перевести диагноз сына в «умственную отсталость», тогда логопед и дефектолог будут возвращены. Если же оставаться «нормой», то нужно рассчитывать только на себя.
Стоит ли говорить, что вариант с умственной отсталостью пугает маму – да и в заключении психолого-медико-педагогической комиссии (ПМПК) об этом диагнозе речи не идет.
– На основании краевого постановления 217-п для детей, перешедших из начальных классов в ступень среднего звена и имеющих задержку психического развития, нет финансирования, – объясняет Элеонора Селиванова, заместитель директора по учебно-воспитательной работе, к которой мы обратились, чтобы прояснить ситуацию. Элеонора Николаевна хорошо знает школьника – на последнем заключении ПМПК есть и ее подпись.
– Мы не можем осуществлять деятельность по обучению этого ребенка узкими специалистами – из чего будем оплачивать их работу? Но мы не оставили его: обращались и в вышестоящие органы, задавали вопросы. К сожалению, на сегодняшний день нормативная база такова. Для нашей школы эта ситуация – первый случай, раньше мы с таким не сталкивались. И рады бы учить, заниматься дополнительно, но не на что.
В министерстве образования пресловутое постановление толкуют по-другому.
– Положение описывает только методику расчета нормативов обеспечения реализации основных и дополнительных общеобразовательных программ в расчете на одного обучающегося, – поясняет Мария Шуранова, начальник отдела специального образования министерства образования Красноярского края. – И это задача школы – перераспределять свой бюджет так, чтобы предоставить занятия, рекомендованные ПМПК.
ЗПР – не диагноз
Прекращение занятий с узкими специалистами педагоги объясняют так:
– ЗПР (задержка психического развития) – это как раз категория детей, которые обычно выравниваются, – отмечает Элеонора Николаевна. – Для этого им как раз четыре года начальных классов и дается. Считается нормой, что к окончанию четвертого года обучения ребенок приходит в общеобразовательный класс с обыкновенными детьми.
Это подтверждает и Мария Шуранова: коррегирующая помощь, по ее словам, эффективна на дошкольном и начальном этапах, поэтому она постепенно сходит на нет – в старшей школе мы ее уже не найдем. И все бы хорошо, если бы не одно «но».
– По международной медицинской классификации нет диагноза ЗПР, это педагогический термин, – расставляет точки над «i» Леонид Шаповаленко, начальник диагностико-консультативного отдела краевого центра психолого-медико-социального сопровождения. – Термин предполагает, что ребенку с сохранным интеллектом нужны особые условия для освоения программы, поэтому эти условия рекомендуются ПМПК. Сейчас, к сожалению, в законе об образовании не определена норма перехода со ступени на ступень. Механизм входа в учебный процесс ребенка с ОВЗ понятен: он получает коллегиальное заключение комиссии, законный представитель отдает в образовательное учреждение это заключение и пишет заявление с просьбой разработать адаптированную образовательную программу.
А «выход в норму» определяет тоже комиссия?
В законе этот момент не регламентирован. Логично, чтобы перед переходом на следующую образовательную ступень ребенок еще раз пришел на ПМПК, чтобы точно определить – нужны ему дополнительные занятия или нет? Может, ему еще логопед требуется.
Как отмечает Мария Шуранова, перед средней школой ребенок должен был пройти перекомиссию, чтобы там определили, как должен измениться его образовательный маршрут. Не проходить перед следующей ступенью ПМПК можно в том случае, если в пятый класс он идет как школьник без особенностей.
Обращение в комиссию может инициировать сама мама или школа. Школа, как правило, делает это перед переходом на другую ступень, а мама может обратиться в любой момент – как только поймет, что ребенку нужен другой образовательный маршрут. (Кроме того, мало кто из родителей знает, что решение комиссии носит рекомендательный характер – этот документ можно не представлять в школу, но тогда и на особые условия рассчитывать не приходится.)
В конце 4-го класса о необходимости перекомиссии Татьяне Р. в школе никто не сказал, как никто не поставил ее в известность, что помощь логопеда и дефектолога можно получить и в городских коррегирующих центрах – бесплатно.
Почему так произошло? Почему родителей поставили перед фактом: в 4-м классе было положено, а в 5-м – уже нет? Не хотелось бы думать, что школа сделала это умышленно: скорее, педагоги, как и во многих других учебных заведениях, находятся сейчас в ситуации неопределенности. Как внедрять декларируемую законом инклюзию, не всегда и не всем понятно. И, к сожалению, не все стремятся в этом разобраться. То, что декларируется на бумаге как однозначный плюс для развития всех детей, вдруг на практике обращается в настоящую трагедию для школьника не такого, как все. А его мама сейчас вынуждена бороться за то, что ребенку и так по закону положено.
Используя школьную терминологию, можно сказать: знание о необходимости инклюзивного обучения у нас уже есть, а вот с умениями и навыками все не так радужно. Их нужно нарабатывать, и только тогда за инклюзию в школе мы сможем получить твердую четверку. Пока это скорее неуд.
Тем временем Татьяна готовит своего сына к перекомиссии и надеется, что в школе найдут возможность и дальше создавать для ее ребенка те условия для обучения, которые ему жизненно необходимы и гарантированы законом. А сам пятиклассник мечтает, когда окончит школу, пойти работать на фабрику игрушек, чтобы всегда приносить людям радость.
Редакция будет пристально следить за развитием событий.
Где помогут?
Ресурсный центр поддержки инклюзивного образования
Этот проект, запущенный общественным движением «Право на счастье» в рамках реализации президентского гранта, помогает детским садам и школам войти в процесс инклюзивного образования. Ресурсный центр призван оказать информационно-методическую, экспертную и промо-поддержку специалистам и командам учреждений, реализующим практики инклюзивного образования, для того чтобы обеспечить качество инклюзивного процесса. К настоящему времени поддержка оказана специалистам не менее 70 образовательных учреждений, участниками семинаров стали более 600 человек, в 7 пилотных учреждениях поставлено развивающее оборудование и материалы.
Обращаться в центр могут как сотрудники школ и детских садов, так и родители.
Получить консультацию или сделать заявку на проведение бесплатных семинаров можно по тел. 8 923 284-54-96
8 923 284-54-96 или по электронной почте bolsunovskayan@gmail.com.
Отдел специального образования министерства образования Красноярского края
Тел. (391) 211-93-08(391) 211-93-08, 221-81-58, 221-32-36.
